Самые закрытые люди. От Ленина до Горбачева: Энциклопедия биографий. Письмо е. д. стасовой и товарищам в московской тюрьме Е д стасовой

В семье я была пятым ребенком, старше меня были две сестры и два брата. Ближайшими по возрасту ко мне дома были братья, и младшим в семье был тоже мальчик.

И со старшим, и с младшим я жила в большой дружбе, что не мешало нам усиленно драться друг с другом.

Растя среди мальчиков, я ни в чем от них не отставала.

Помню, что очень дружила с мальчиками Ауэрбахами (сыновьями горного инженера Алекс. Андреевича Ауэрбаха), Сережей и Володей, и что они на вопросы матери, кого пригласить к ним в день рожденья, ответили: "Лучше всего Лелю Стасову, она лучше всех мальчишек играет в казаки-разбойники". От раннего детства у меня осталось в памяти впечатление о постоянно больной матери, да и позднее уже, в возрасте 9-10 лет, я помню, как у нее частенько бывали нервные припадки и как мне приходилось помогать старшим сестрам приводить ее в себя. Отец мой, Дмитрий Васильевич, юрист по образованию (он окончил 19-летним юношей училище Правоведения в Петербурге в 1847 г.), быстро подвигался вперед по службе в Сенате и, вероятно, достиг бы высоких служебных постов, судя по началу, так как во время коронации Александра II был герольдом.

Однако его взгляды и интересы шли не в желательном для правительства направлении, и в 1861 г., через месяц после женитьбы, за собирание подписей против матрикуляции студентов во время студенческого движения отец был арестован и, конечно, полетел со службы.

С тех пор он больше никогда не служил на государственной службе, а работал сначала как присяжный стряпчий, а потом как присяжный поверенный.

Он вместе с Влад. Вас. Самарским-Быховцем, Книримом, Гаевским, Принцем и другими молодыми юристами работал над новыми юридическими нормами "эпохи великих реформ", и отец был первым председателем первого совета присяжных поверенных в России (в Петербурге).

С небольшими перерывами он оставался на этом посту до самой своей смерти в 1918 г., так как присяжные поверенные считали его "совестью" сословия.

Огромная гражданская практика не мешала отцу постоянно выступать по политическим делам как в старых судах, так и в реформированных (процесс 50-ти, процесс 193-х, процесс Каракозова и др.). За свою деятельность в этом направлении, за бесконечное количество подзащитных, которых он брал на поруки, отец не раз подвергался арестам и обыскам, а в 1880 г. высылке из Петербурга в Тулу, так как Александр II как-то заявил, что "плюнуть нельзя, чтобы не попасть в Стасова, везде он замешан". Наряду со своей деятельностью как присяжный поверенный, он очень много сил и времени посвящал музыке, так как прекрасно играл на рояле и был высокообразованным музыкантом.

Он вместе с Антоном Рубинштейном и Кологривовым основал петербургскую консерваторию и Русское Музыкальное Общество, устраивавшее вплоть до революции симфонические концерты в Петербурге и в крупнейших городах и способствовавшее насаждению музыки в России.

Я пишу так много об отце потому, что он имел на меня огромное влияние, и ему я обязана очень и очень многим.

К детям отец подходил удивительно умело, мягко, я бы сказала - женственно, но при всем том он был очень требователен и строг; однако отличительной чертой его отношения к нам было равное и всегда одинаковое обращение.

Всех нас он готовил в гимназию по географии, и я вспоминаю, как усердно я готовила ему уроки, так как само собой разумелось, что нельзя придти на урок к нему, не зная безошибочно заданного.

Отец массу читал и имел огромную библиотеку, которой мы широко пользовались.

Читая газеты и журналы, отец всегда отмечал интересные статьи и заметки и указывал их нам. В молодые годы он очень много занимался политической экономией, и в его библиотеке имелись все классики буржуазной политической экономии, которые были и моими первыми учителями.

В 1900-х годах, когда движение с.-д. стало играть крупную роль в общественной жизни, отец стал ощущать пробел в своих знаниях.

Помню, как он как-то обратился ко мне с просьбой изложить ему разницу программы с.-д. и с.-р. и после этого сделал вывод: "Надо мне прочитать Маркса, а то бродишь как-то ощупью". Кроме него, большое влияние оказал на меня дядя, Владимир Васильевич Стасов, родной брат моего отца, музыкальный и художественный критик.

У меня сохранились его письма ко мне, начиная с моих детских лет, и надо удивляться тому, как этот на редкость образованный человек, занятый крупной научной и художественной работой, умел подойти к ребенку, не подделываясь под детский язык, а соединяя милую болтовню с серьезными художественными и широкогуманитарными вопросами.

Несомненно, он много способствовал выработке во мне самокритики и выдержки.

До 13 лет я училась дома, владела к тому временя уже двумя языками (французским и немецким) и поступила весной 1897 г. в V класс частной женской гимназии Таганцевой.

Училась я очень хорошо и кончила гимназию с правом на первую золотую медаль и со званием домаш. наставницы Уже в 8 классе обнаружились мои педагогические способности, и одна из наших классных наставниц убеждала меня поступить в воскресную школу для работниц, но я мечтала в то время о медицинских курсах, с одной стороны, и о продолжении своего образования в области истории - с другой, и отказалась. 1892-1893 годы оказался весьма знаменательным для меня, в смысле моего умственного развития.

В этом году я слушала в той же гимназии специальный курс по истории первобытной культуры человека - читал профессор А. С. Лаппо-Данилевский.

Как теперь помню, какое огромное впечатление произвело на меня его изложение возникновения у первобытного человека понятия о собственности.

Тут же я решила, что для понимания жизни необходимо познакомиться с политической экономией, а так как никто из окружавших меня людей не мог помочь мне в том, каким путем приступить к этому вопросу, то я просто принялась за изучение политической экономии Джона Стюарта Милля. Конечно, работа была очень трудная, но так как у меня было много настойчивости и терпения, то я одолела оба тома. С тех пор я усвоила себе привычку конспектировать прочитанное, что очень облегчало мне работу.

Жизнь в высокогуманитарной семье, которая сохранила в себе все лучшее, что было в русской интеллигенции 60-х годов, постоянное соприкосновение с избранными в культурном и художественном смысле людьми (у нас бывали все русские музыканты и художники-передвижники) несомненно оказали на меня большое влияние.

Помню, что у меня стало все сильнее и сильнее говорить чувство долга по отношению к "народу", к рабочим и крестьянам, которые давали нам, интеллигенции, возможность жить так, как мы жили. Думаю, что мысли эти, мысли о неоплатном нашем долге, сложились отчасти и под влиянием чтения.

Оглядываясь назад, я вспоминаю, какое впечатление произвела на меня книга Иванюкова "Падение крепостного права в России". Она указала мне на пробел в моем образовании, и я принялась за изучение "Истории крестьянства" Семевского.

Очевидно, что результат всей внутренней над собой работы плюс события внешней жизни, в которых немалую роль в то время играли студенческие истории, заставляли меня искать приложения моих сил к практической работе, и таковой явилась, с одной стороны, работа в "Литовских воскресно-вечерних классах для взрослых работниц и подростков", а с другой - работа в "Подвижном музее учебных пособий". Работа среди табачных и текстильных работниц столкнула меня близко и непосредственно с рабочими, а знакомство с Крупской, Якубовой и Невзоровой, с одной стороны, и с Уструговой и Сибилевой - с другой, столкнуло меня с товарищами, работавшими уже и на политическом поприще.

Постепенно я начала работать в политическом Красном Кресте, и у нас дома не раз устраивались лекции (платные) с этой целью, что было в большом ходу в то время и чему наша гуманитарная интеллигенция, в том числе и мои родные, охотно содействовала и помогала.

Одновременно с этим активные товарищи стали пользовать меня и мои знакомства для хранения как литературы, так и архива и печати партии.

Эта работа привела к тому, что после одного из провалов товарища, заведовавшего складами литературы, мне поручили ведать всеми складами петербургского комитета.

Было это в 1898 г., и поэтому я и считаю временем вступления в партию 1898 г., хотя уже весной 1896 г. я имела у себя на хранении: "Рабочий День", "Кто чем живет", "Ничего с нами не поделаешь" и др. Мало-помалу работа увеличивалась, и в моем ведении были не только склады литературы, но вообще все, что касалось технической стороны ПК, т. е. доставка всевозможных квартир для собраний, явок, ночевок, получение и распределение литературы, установка техники (гектографов, типографий и т. д.), а затем и переписка с заграницей.

С момента возникновения "Искры" и начала кампании по собиранию партии я много работала вместе с И. И. Радченко в этой области.

И. И. Радченко (Аркадий), который из Женевы приехал по явке от И. К. Крупской прямо ко мне, просил меня дать ему связи с "Союзом Борьбы". Ив. Ив. был представителем организации "Искры". Я связала его тогда с Ник. Алексеевичем Аносовым, но и лично все время поддерживала с ним связь, и вся переписка "Искры" с Петербургом велась нами с Ив. Ив. совместно.

Много помогала при этом и Варвара Федоровна Кожевникова-Штремер и Ник. Ник. Штремер.

Это была наша тесная "искровская" компания, которая вела усиленную борьбу с "экономистами" - Токаревым, Аносовым и др. "Союз Борьбы" и "Искра" не слились в Петербурге, а были представлены на II съезде двумя отдельными представителями.

Работу в ПК я вела вплоть до января 1904 г., когда вследствие провала и выдачи меня, по неопытности, одной технической помощницей, только что вступившей в работу, я вынуждена была уехать из Петербурга.

Этот отъезд совпал с вызовом меня Г. М. Кржижановским, членом ЦК, в Киев. Однако там мне не пришлось оставаться, так как за день до моего приезда в Киеве произошел провал, и я вместе с M. M. Эссен (Зверь) уехала в Минск, где нас приютил товарищ, инженер M. H. Кузнецов.

М. М. Эссен скоро уехала за границу, а я получила задание работать вместе с Марком (Любимовым) по технике ЦК. С этой целью мне пришлось переехать в Орел, а оттуда ездить по делу паспортов, связи с военной организацией и переходом через границу в Смоленск к Ф. В. Гусареву и в Вильно к Клопову.

А ранней весной я перебралась в Москву, где Красикову, Ленгнику, Гальперину, Бауману и мне поручено было организовать и вести работу в сев. бюро ЦК. В июне были арестованы Бауман, его жена Медведева, Ленгник, и я должна была перенести северное бюро в Нижний Новгород.

Но одновременно с московским провалом провалилось и южное бюро в Одессе, и Мышь (Кулябко) переехала в Москву.

Было решено, что Кулябко возьмет на себя секретарство в Северном Бюро, а я в Южном. В Нижнем Новгороде, куда я поехала, чтобы передать Мыши (Кулябко) связи, я была арестована, а через сутки была перевезена в Москву, в Таганку, где просидела до декабря 1904 г., когда была выпущена под залог. Из Москвы уехала в Петербург и сейчас же опять вошла в работу.

Землячка передала мне все связи, и я опять стала секретарствовать в петербургском комитете, а весной, когда сразу по приезде со съезда Алексей (член ЦК А. И Рыков) был арестован, то вела в течение всего лета и работу секретаря ЦК. Осенью секретарство в петербургском комитете я передала В. Ксандрову, заведование техникой В. С. Лаврову (инженеру), но секретарствовать продолжала до августа месяца 1905 г. Затем я была отправлена в Женеву представителем по делам техники ЦК. В январе 1906 г. я вернулась в Петербург, проработала до конца февраля как секретарь ПК. В феврале 1906 г. мне было поручено поехать в Финляндию и принять от Германа Федоровича (H. E. Буренина) работу по связи с за границей (переправка в Швецию, получение оружия, граница как сухопутная - Торнео-Хапаранда, так и морская - Або, Ганге, Ваза-Стокгольм).

Одновременно я должна была наладить дела объединительного съезда в Швеции и переправу товарищей на съезд и обратно.

По окончании этой работы я вернулась в Питер и вплоть до ареста 7 июля 1906 г. была секретарем ПК, вместе с Раисой Аркадьевной Карфункель, меньшевичкой, ибо после объединительного съезда и ПК был объединенным.

Вместе с нею мы проводили общегородскую конференцию, которая сначала заседала в Обществе инженеров на Загородном проспекте, 21, один раз в Териоках, в зале Народного Дома, а затем в Обществе технологов на Английском проспекте.

Это заседание не состоялось, ибо прибыло слишком мало участников, а по выходе из здания Карфункель, Красиков и я были арестованы на улице и препровождены: Карфункель и я в Литовский замок, а Красиков в Кресты.

Так как у меня, кроме статьи об организации, которая предполагалась для легальной нашей газеты "Эхо", ничего не нашли, то меня только выслали из Питера, но уже в январе 1907 г. мне было разрешено вернуться, по хлопотам моего отца, и я вновь работала в ПК до марта месяца, когда болезнь заставила меня перебраться на Кавказ.

С осени 1907 г. работала в Тифлисе в качестве пропагандиста в различных кружках, вплоть до осени 1910 г., когда Спандарьян и Серго Орджоникидзе вовлекли меня в работу ЦК, сначала по подготовке Пражской конференции, а потом по части издательства и вообще техники ЦК. В ноябре 1913 г. я из Тифлиса пошла в ссылку и 9 января 1914 г. прибыла на место назначения - в село Рыбинское Канского уезда Енисейской губ. Ссылку я получила по приговору тифлисской судебной палаты, а привлекалась совместно с Верой Швейцер, Марией Вохминой, Арменуи Оввян, Васо Хачатурьянц, Суреном Спандарьяном и Нерсесом Нерсесяном по 102 ст. Угол. Улож., 1-я часть. Арестованы мы все были в течение мая-июня 1912 года, причем относительно меня улики были установлены только после ареста Оввян и Вохминой.

В результате этого обыска и был приказ о моем аресте в Питере, куда я приехала, ничего не предполагая, прямо на квартиру моих родителей.

Оказалось, что там уже побывала полиция, и все комнаты, кроме проходной столовой и комнат, занятых стариком-лакеем Романом Смирновым, были запечатаны.

Приехала я больная, с температурой около 40°. Роман предупредил меня об обыске.

Я отдала ему спрятать несколько экземпляров тезисов, так как он всегда был посвящен в мою нелегальную работу и не раз прятал мои вещи, умылась и хотела ехать к брату-врачу, как явилась полиция, осмотрела мои вещи, не нашла ничего, но все же арестовала меня и отвела в участок (Фурштадская, 26), впрочем, дав мне возможность позвонить по телефону моему брату, мировому судье, о моем приезде и аресте.

Брат тотчас приехал в участок, и я успела передать ему как деньги (часть была партийных денег), так и различные адреса и дела, так что о моем аресте товарищи были тотчас уведомлены и Сталин (Коба) имел возможность получить у брата деньги.

После двух недель сидения в Предварилке и Пересыльной тюрьме меня отправили в Тифлис, благодаря хлопотам отца и брата - за свой счет. Обстановка этой поездки была такова, что я смело могла удрать, и брат предлагал мне это, хотя он и ручался за меня, но я отклонила побег, так как была уверена в полной своей чистоте, и только в охранном отделении в Тифлисе, увидав свой портфель с письмами, метрическим свидетельством, гимназическим дипломом - с одной стороны, и с архивом ЦК, переписанным моей рукой - с другой, я поняла, что села крепко.

В сентябре состоялась конфирмация моего приговора, а 25-го ноября мы с Оввян двинулись в путь через Баку, Козлов, Ряжск, Самару и Челябинск в Красноярск, так как местом ссылки была назначена Енисейская губ. В Самаре мы повстречали целый ряд товарищей мужчин (Серебрякова, В. М. Свердлова и др.), а в Челябинске к нам присоединились Семен Шварц, Анна Трубина и Маруся Черепанова; вместе с последней я очутилась в ссылке в селе Рыбинском Канского уезда. Осенью 1916 г. мне было разрешено поехать в отпуск в Петербург "для свидания с престарелыми родителями", ибо так гласил пункт, по которому вообще по букве закона ссыльные и поселенцы имели право покидать пределы Сибири.

В Питере я немедленно связалась с Шляпниковым, Молотовым, Залуцким, М. И. Ульяновой и др., так что смогла войти в партийную жизнь. Обратно в Сибирь я не вернулась, так как серьезно заболела и срок пребывания в Петербурге был мне продлен, а там наступила революция.

Однако царская полиция не оставила меня в покое и в ночь с 25 на 26 февраля 1917 г. явилась ко мне, произвела безрезультатный обыск и направила меня в Литейный участок, где я застала сначала только одну политическую арестантку, которую привели за час до меня, а потом в течение дня доставили еще 16 человек.

Я была освобождена восставшим народом 12 марта (27 февраля) вечером. 13 марта (28 февраля) 1917 г. отправилась в Таврический дворец и по поручению Шляпникова организовала секретариат бюро ЦК. С этого времени до IX съезда партии работала как секретарь ЦК сначала в Петрограде, а потом в Москве.

С мая месяца 1920 г. переехала в Петроград и работала как организатор в губернском комитете партии, вплоть до слияния его с петроградским комитетом.

По поручению ЦК поехала в Баку для организации первого съезда народов Востока и для работы в кавказском бюро ЦК. После съезда народов Востока была выбрана членом Совета пропаганды и действия народов Востока и его секретарем, работая одновременно и в Кавбюро ЦК. С апреля 1921 г. до февраля 1926 г. находилась в распоряжении Коминтерна; в настоящее время работаю в секретариате ЦК ВКП(б). [В 1927-37 заместитель председателя Исполкома Международной организации помощи борцам революции (МОПР) и председатель ЦК МОПР СССР. В 1930-34 член ЦКК ВКП(б). В 1935-43 член Интернациональной контрольной комиссии Коминтерна.

В 1938-43 редактор журнала "Интернациональная литература". С 1946 занималась общественно-литературной деятельностью.] {Гранат}

Еле́на Дми́триевна Ста́сова (партийные псевдонимы: "Абсолют", "Гуща", "Варвара Ивановна", "Дельта" ; 3 (15) октября 1873 года , Санкт-Петербург - 31 декабря 1966 года , Москва) - русская революционерка, советский деятель международного коммунистического , женского, антивоенного и антифашистского движения.

Член партии с 1898 года, член Русского бюро ЦК (1912, 1917), член ЦК (1918-1920, кандидат 1912 , 1917-1918), секретарь Бюро ЦК (28.02.1917-25.03.1919), ответственный секретарь ЦК (25.03.1919-29.11.1919), секретарь ЦК (29.11.1919-20.03.1920), член Бюро ЦК (11.03.1919-25.03.1919), член Политбюро ЦК (13.04.1919-26.09.1919),член Оргбюро ЦК (25.03.1919-20.03.1920), член ЦКК (1930-1934), председатель Президиума ЦК КП(б) Азербайджана (09.09.1920-15.09.1920), председатель ЦК Международной организации помощи борцам революции (МОПР) (1927-1937), Герой Социалистического Труда (1960), кавалер четырёх орденов Ленина.

Биография

Родилась в дворянской семье русского общественного деятеля, адвоката Дмитрия Стасова , участвовавшего в крупных судебных процессах того времени, одного из организаторов и директоров Русского музыкального общества (1859). В семье была пятым ребенком из шести . Сестра музыковеда В. Стасовой . Племянница Владимира Стасова , Н. В. Стасовой . Внучка известного зодчего Василия Стасова .

Её мать часто болела, по воспоминаниям самой революционерки, большое влияние в детстве на неё оказали отец и уже упомянутый дядя Владимир, видный критик .

До 13-летнего возраста воспитывалась и получала образование дома. Весной 1887 года поступила сразу в V класс частной женской гимназии Л. С. Таганцевой, которую окончила в 1890 году с золотой медалью. В те годы у неё завязались впоследствии дружеские отношения с А. Коллонтай :74-75 .

Получив право на преподавание русского языка и истории, стала учительницей воскресной школы, в которой раньше работала её мать.

Жизнь в высокогуманитарной семье, которая сохранила в себе все лучшее, что было в русской интеллигенции 60-х годов, постоянное соприкосновение с избранными в культурном и художественном смысле людьми (у нас бывали все русские музыканты и художники-передвижники) несомненно оказали на меня большое влияние. Помню, что у меня стало всё сильнее и сильнее говорить чувство долга по отношению к "народу", к рабочим и крестьянам, которые давали нам, интеллигенции, возможность жить так, как мы жили. Думаю, что мысли эти, мысли о неоплатном нашем долге, сложились отчасти и под влиянием чтения... Очевидно, что результат всей внутренней над собой работы плюс события внешней жизни, в которых немалую роль в то время играли студенческие истории [демонстрации, избиение студентов полицией], заставляли меня искать приложения моих сил к практической работе...

В 20 лет Стасова познакомилась с Надеждой Крупской , вместе они преподавали в воскресных школах для рабочих и вели социал-демократическую пропаганду. Крупская же привлекла её к работе в нелегальном политическом Красном Кресте. С 1898 года Стасова является активным членом «Союза борьбы за освобождение рабочего класса ». С 1901 года являлась агентом "Искры " , тесно работала с И. И. Радченко . До 1905 года вела подпольную партийную работу в Санкт-Петербурге , Орле , Москве , Минске , Вильно (ныне Вильнюс). Весной 1904 года в Москве состоялась её первая встреча с Н. Э. Бауманом . В том же 1904 году была впервые арестована. В 1904-06 годах была секретарём (техническим сотрудником) Петербургского комитета партии и Северного бюро ЦК РСДРП, Русского бюро ЦК РСДРП .

Мало осталось товарищей, которые своими глазами видели начало твоей подпольной работы в Питере 90-х - 900-х годов, а я работал под твоим началом около 4-х лет, видел твои первые шаги в качестве партийного руководителя и могу смело сказать, что до сих пор не встречал работников, которые, вступивши на поле подпольной деятельности, сразу оказались такими великими конспираторами и организаторами - совершенно зрелыми, умелыми и беспровальными.

Из письма к 60-летию от пред. ОГПУ В. Р. Менжинского

Стасова вспоминала, как обсуждая с М. М. Эссен вопрос, какую кличку ей взять, та предложила: «Охотней всего я дала бы тебе кличку „Категорический императив “, но это слишком длинно, давай возьмём „Абсолют “» .

В 1905-1906 годах жила в эмиграции в Швейцарии , где работала в ЦК РСДРП и участвовала в издании газеты «Пролетариат». Об убийстве Николая Баумана ей пришёл сообщить сам Ленин . В 1906 году в Финляндии занималась транспортировкой оружия, денег и партийных работников через границу. В том же году была вновь арестована.

В августе 1907 года уехала на Кавказ, перебралась туда из-за болезни . В 1907-1912 годах на партийно-пропагандистской работе в Тифлисе . В 1911 году участвовала в работе Российской организационной комиссии (РОК) . На Пражской конференции (1912) утверждена кандидатом в члены ЦК партии большевиков и стала членом Русского бюро ЦК. В июле 1912 года выехала из Тифлиса в Петербург, где была арестована на квартире родителей .

В марте 1917 года вновь вошла в состав Русского бюро ЦК РСДРП . С 28.02(13.03) 1917 года секретарь Бюро ЦК , ответственный секретарь ЦК 25.03-29.11.19 г., секретарь ЦК 29.11.19-20.03 .1920 гг.

В марте 1919 года переехала в Москву :90 .

В 1920 году ЦК направил Стасову в Баку, где она принимала участие в подготовке 1 съезда народов Востока, работала в Кавказском бюро ЦК РСДРП(б).

С 9 по 15 сентября 1920 года Председатель Президиума ЦК КП Азербайджана .

С сентября 1920 года - секретарь Президиума Совета пропаганды и действия народов Востока, член Кавказского бюро ЦК.

В 1921-1925 годах на нелегальной работе в аппарате компартии Германии и представительстве Исполкома Коминтерна в Берлине .

С 1926 года работала в Секретариате ЦК ВКП(б).

В 1927-1937 гг. - зам. предс. Исполкома Международной организации помощи борцам революции (МОПР) и председатель ЦК МОПР СССР.

В 1932 году на Амстердамском антивоенном конгрессе избиралась членом Всемирного антивоенного и антифашистского комитета, а в 1934 году участвовала в создании Всемирного антивоенного и антифашистского женского комитета.

В 1933 года по инициативе её и рабочих Иваново был основан Интердом для детей зарубежных революционеров и рабочих, оказавшихся в тюрьмах. Впоследствии стал носить её имя.

С началом Великой Отечественной войны просилась на фронт, ссылаясь на знание иностранных языков, но ей было отказано, отправлена в тыл, но вернулась в Москву в 1942г.

С этого же года на пенсии. Жила в известном Доме на набережной .

Скончалась 31 декабря 1966 года в Москве . После смерти была кремирована , прах помещён в урне в Кремлёвской стене на Красной площади в Москве.

Память

• На стене дома, в котором она жила, была размещена мемориальная доска с текстом: «В этом доме с 1932 года по 1966 год жила профессиональная революционерка, активная участница Великой Октябрьской Социалистической революции, член КПСС с 1898 года, Герой Социалистического Труда Елена Дмитриевна Стасова».
• На доме в Бее , в котором в 1914 году она отбывала ссылку, установлена мемориальная доска с текстом: «В 1914 году в этом доме проживала деятель российского международного коммунистического движения Елена Дмитриевна Стасова» .
• Именем Стасовой назван Ивановский интернациональный детский дом , основанный МОПРом в 1933 году.
• Её имя носят улицы в разных населённый пунктах, в Москве (в районе Ленинского проспекта), Санкт-Петербурге , Красноярске (микрорайон Ветлужанка), в Бее , в Абакане , в Минусинске и т. д.
• В 1973 году была выпущена почтовая марка СССР, посвященная Стасовой.

Напишите отзыв о статье "Стасова, Елена Дмитриевна"

Ссылки

3. Бережков В. И., Пехтерева С. В. Женщины-чекистки. М., 2003.
4. Стасова Елена Дмитриевна // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров . - 3-е изд. - М . : Советская энциклопедия, 1969-1978.
8. hpj.asj-oa.am/168/1/60-1(139).pdf
15. www.istoriacccr.ru/stasova_elena_dmitri.html
18. Есть полностью на интернете, см. также

Отрывок, характеризующий Стасова, Елена Дмитриевна

Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.
На другой день было написано следующее письмо к Наполеону.
«Monsieur mon frere. J"ai appris hier que malgre la loyaute avec laquelle j"ai maintenu mes engagements envers Votre Majeste, ses troupes ont franchis les frontieres de la Russie, et je recois a l"instant de Petersbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majeste s"est consideree comme en etat de guerre avec moi des le moment ou le prince Kourakine a fait la demande de ses passeports. Les motifs sur lesquels le duc de Bassano fondait son refus de les lui delivrer, n"auraient jamais pu me faire supposer que cette demarche servirait jamais de pretexte a l"agression. En effet cet ambassadeur n"y a jamais ete autorise comme il l"a declare lui meme, et aussitot que j"en fus informe, je lui ai fait connaitre combien je le desapprouvais en lui donnant l"ordre de rester a son poste. Si Votre Majeste n"est pas intentionnee de verser le sang de nos peuples pour un malentendu de ce genre et qu"elle consente a retirer ses troupes du territoire russe, je regarderai ce qui s"est passe comme non avenu, et un accommodement entre nous sera possible. Dans le cas contraire, Votre Majeste, je me verrai force de repousser une attaque que rien n"a provoquee de ma part. Il depend encore de Votre Majeste d"eviter a l"humanite les calamites d"une nouvelle guerre.
Je suis, etc.
(signe) Alexandre».
[«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.
(подписал) Александр». ]

13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.

Ленин В.И. Полное собрание сочинений Том 9

ПИСЬМО Е. Д. СТАСОВОЙ И ТОВАРИЩАМ В МОСКОВСКОЙ ТЮРЬМЕ

ПИСЬМО Е. Д. СТАСОВОЙ И ТОВАРИЩАМ В МОСКОВСКОЙ ТЮРЬМЕ 75

Дорогие друзья! Получил Ваш запрос насчет тактики на суде (из письма Абсолюта и из записки, «дословно переданной» через неизвестное лицо). Абсолют пишет о 2-х точках зрения. В записке говорится о трех группах, - может быть имеются в виду три следующие оттенка, которые я пытаюсь восстановить: 1) Отрицать суд и прямо бойкотировать его. 2) Отрицать суд и не принимать участия в судебном следствии. Адвоката приглашать лишь на условии, чтобы он говорил исключительно о несостоятельности суда с точки зрения отвлеченного права. В заключительной речи изложить profession de foi* и требовать суда присяжных. 3) Насчет заключительного слова тоже. Судом пользоваться как агитационным средством и для этого принимать участие в судебном следствии при помощи адвоката. Показывать беззаконность суда и даже вызывать свидетелей (доказывать alibi etc.).

Вы пишете, что нужна брошюра по этому вопросу. Я бы не считал удобным сейчас же, без указаний опыта, пускать брошюру. Может быть, в газете коснемся как-нибудь, при случае. Может быть, кто-либо из сидящих

* - символ веры, программа, изложение миросозерцания. Ред.

170 В. И. ЛЕНИН

напишет статейку для газеты (5-8 тысяч букв)? Это было бы, пожалуй, самое лучшее для начала дискуссии.

Лично я не составил еще себе вполне определенного мнения и предпочел бы, раньше чем высказываться решительно, побеседовать пообстоятельнее с товарищами, сидящими или бывавшими на суде. Для почина такой беседы я изложу свои соображения. Многое зависит, по-моему, от того, какой будет суд? Т. е. есть ли возможность воспользоваться им для агитации или никакой нет возможности? Если первое, тогда тактика № 1 негодна; если второе, тогда она уместна, но и то лишь после открытого, определенного, энергичного протеста и заявления. Если же есть возможность воспользоваться судом для агитации, тогда желательна тактика № 3. Речь с изложением profession de foi вообще очень желательна, очень полезна, по-моему, и в большинстве случаев имела бы шансы сыграть агитационную роль. Особенно в начале употребления правительством судов следовало бы социал-демократам выступать с речью о социал-демократической программе и тактике. Говорят: неудобно признавать себя членом партии, особенно организации, лучше ограничиваться заявлением, что я социал-демократ по убеждению. Мне кажется, организационные отношения надо прямо отвести в речи, т. е. сказать, что-де по понятным причинам я о своих организационных отношениях говорить не буду, но я социал-демократ и я буду говорить о нашей партии. Такая постановка имела бы две выгоды: прямо и точно оговорено, что об организационных отношениях говорить нельзя (т. е. принадлежал ли к организации, к какой etc.) и в то же время говорится о партии нашей . Это необходимо, чтобы социал-демократические речи на суде стали речами и заявлениями партийными, чтобы агитация шла в пользу партии. Другими словами: формально-организационные отношения мои я оставляю без рассмотрения, умолчу о них, формально от имени какой бы то ни было организации говорить не буду, но, как социал-демократ, я вам буду говорить о нашей партии и прошу

ПИСЬМО Е. Д. СТАСОВОЙ И ТОВАРИЩАМ В МОСКОВСКОЙ ТЮРЬМЕ 171

брать мои заявления как опыт изложения именно тех социал-демократических взглядов, которые проводились во всей нашей социал-демократической литературе, в таких-то наших брошюрах, листках, газетах.

Вопрос об адвокате. Адвокатов надо брать в ежовые рукавицы и ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает. Заранее им объявлять: если ты, сукин сын, позволишь себе хоть самомалейшее неприличие или политический оппортунизм (говорить о неразвитости, о неверности социализма, об увлечении, об отрицании социал-демократами насилия, о мирном характере их учения и движения и т. д. или хоть что-либо подобное), то я, подсудимый, тебя оборву тут же публично, назову подлецом, заявлю, что отказываюсь от такой зашиты и т. д. И приводить эти угрозы в исполнение. Брать адвокатов только умных, других не надо. Заранее объявлять им: исключительно критиковать и «ловить» свидетелей и прокурора на вопросе проверки фактов и подстроенности обвинения, исключительно дискредитировать шемякинские стороны суда. Даже умный либеральный адвокат архисклонен сказать или намекнуть на мирный характер социал-демократического движения, на признание его культурной роли даже людьми вроде Ад. Вагнеров etc. Все подобные поползновения надо пресечь в корне. Юристы самые реакционные люди, как говорил, кажется, Бебель. Знай сверчок свой шесток. Будь только юристом, высмеивай свидетелей обвинения и прокурора, самое большее противопоставляй этакий суд и суд присяжных в свободной стране, но убеждений подсудимого не касайся, об оценке тобой его убеждений и его действий не смей и заикаться. Ибо ты, либералишко, до того этих убеждений не понимаешь, что даже хваля их не сумеешь обойтись без пошлостей. Конечно, все это можно изложить адвокату не по-собакевичевски, а мягко, уступчиво, гибко и осмотрительно. Но все же лучше адвокатов бояться и не верить им, особенно если они скажут, что они социал-демократы и члены партии (по нашему § 1!!).

172 В. И. ЛЕНИН

Вопрос об участии в судебном следствии решается, мне кажется, вопросом об адвокате. Приглашать адвоката и значит участвовать в судебном следствии. Отчего же не участвовать для ловли свидетелей и агитации против суда. Конечно, надо быть очень осторожным, чтобы не впасть в тон неуместного оправдывания, это что и говорить! Лучше всего сразу, до судебного следствия, на первые вопросы председателя заявить, что я социал-демократ и в своей-де речи скажу вам, что это значит. Конкретно решение вопроса об участии в судебном следствии зависит всецело от обстоятельств: допустим, что вы изобличены вполне, что свидетели говорят правду, что вся суть обвинения в несомненных документах. Тогда, может быть, не к чему и участвовать в судебном следствии, а все внимание обратить на принципиальную речь. Если же факты шатки, агентурные свидетели путают и врут, тогда едва ли расчет отнимать у себя агитационный материал для изобличения подстроенности суда. Зависит также дело и от подсудимых: если они очень утомлены, больны, устали, нет привычных к «судоговорению» и к словесным схваткам цепких людей, тогда будет, может быть, рациональнее отказаться от участия в судебном следствии, заявить это и все внимание отдать принципиальной речи, которую желательно подготовить заранее. Во всяком случае речь о принципах, программе и тактике социал-демократии, о рабочем движении, о социалистических целях, о восстании - самое важное.

Повторяю в заключение еще раз: это мои предварительные соображения, которые всего менее следует рассматривать как попытку решать вопрос. Надо дождаться некоторых указаний опыта. А при выработке этого опыта товарищам придется в массе случаев руководиться взвешиванием конкретных обстоятельств и инстинктом революционера.

Большой, большой привет Курцу, Рубену, Бауману и всем друзьям. Не унывайте! Дела у нас теперь пошли хорошо. Со скандалистами мы развязались наконец.

ПИСЬМО Е. Д. СТАСОВОЙ И ТОВАРИЩАМ В МОСКОВСКОЙ ТЮРЬМЕ 173

С тактикой отступления порвали. Теперь мы наступаем. Русские комитеты тоже начинают разрывать с дезорганизаторами. Газета своя поставлена. Практический центр свой (бюро) есть. Газеты вышло два номера, на днях (23. I. 1905 нового стиля) выходит 3-ий 76 . Надеемся выпускать еженедельно. Желаю здоровья и бодрости! ! Мы еще увидимся, наверное, и повоюем при лучших условиях, чем здешняя склока и дрязга вроде съездов Лиги!

Впервые напечатано в 1924 г. в журнале «Пролетарская Революция» № 7 (30)

Печатается по рукописи

Елена Стасова является действительно интересной исторической личностью, заслуживающей особого внимания. Этой женщине, которая была идейной большевичкой и занимала пост самого секретаря ЦК (который после нее возглавил Сталин), удалось дожить до 93 лет и избежать расправы во время легендарных политических зачисток.

Существует предположение, что Иосиф Виссарионович не тронул Стасову, поскольку своей преданной работой она полностью опровергала мнение о том, что незаменимых людей не существует.

Достоинства хрупкой женщины

У Елены Дмитриевны была негласная кличка «Абсолют», которая давала понять, что в выполнении своей работы она всегда точна, а ее идейная позиция непоколебима. Многие, кто знал ее лично, говорили, что Елена Стасова была прирожденным и талантливейшим педагогом, который умел четко систематизировать информацию и грамотно обучать.

Также она являлась профессионалом в конспирации и имела колоссальнейший опыт организации работы в подполье. Остаться без человека, который обладал множеством нужных контактов и хранил в своей памяти все самые тонкие нюансы и скрытые секреты ЦК, не захотел даже сам Сталин.

Стасова Елена Дмитриевна: биография и семья

Эта женщина родилась в Петербурге в октябре 1873 года в семье, члены которой имели весомое значение для российской истории. Ее отец − Дмитрий Стасов, был весьма талантливым и известным в России адвокатом. Он участвовал в громких судебных процессах. Кроме того, он принимал непосредственное участие в подготовке судебных реформ Александра II, благодаря чему и вошел в историю.

Известно, что мать Елены в свое время была председателем организации «Детская помощь», которая активно занималась решением гуманитарных вопросов. Вспоминая свое детство, Стасова писала, что мама часто болела, и поэтому ее воспитанием в основном занимались отец и родной дядя - Владимир Стасов, являвшийся известным в Петербурге общественным деятелем, музыкальным и литературным критиком. Он безукоризненно знал историю искусств. Именно его влияние во многом определило дальнейшее становление Елены как личности.

Поскольку в доме Стасовых проживали интеллигентные и высокообразованные люди, они всегда интересовались литературой, много читали. Также в доме у Стасовых часто музицировали. Одна из сестер, Варвара, была музыковедом, а отец, Дмитрий, кроме того что занимался адвокатской деятельностью, вначале стоял у истоков создания, а потом стал директором организации «Русское музыкальное общество».

Полученное образование

До тринадцатилетнего возраста Елена Стасова обучалась в домашних условиях. Но в 1887 году было принято решение отдать ее в стандартное образовательное учреждение. Девушка была зачислена сразу же в 5-й класс женской гимназии имени Таганцевой. Через три года она окончила гимназию с золотой медалью и получила право работать учительницей истории, а также русского языка.

Революционная деятельность

Елена Стасова, биография которой приобретает выраженный революционный отпечаток после знакомства с Крупской, решила применить свой диплом, обучая детей в воскресной школе. Именно там когда-то работала ее мать, и в этом месте девушка знакомится с Надеждой Константиновной.

С 1898 года Елена Стасова занимается активной деятельностью в рядах организации «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Она ведет масштабную партийную деятельность во многих городах: Петербурге, Вильно, Минске, Орле и Москве.

Чтобы избежать возможных политических репрессий и ареста, женщина на некоторое время выезжает за границу, где продолжает вести активную деятельность. Находясь в Швейцарии, она принимает участие в печати газеты «Пролетариат». В 1906 году Стасова Елена Дмитриевна оказывается в Финляндии. Она принимает участие в нелегальных отправках через границу партийных работников, переправляет в Россию оружие и занимается сбором средств для проведения революции.

На родину она возвращается в 1907 году, через несколько лет ее все-таки арестовывают. В течение почти 3 лет, начиная с 1913 г., Елена Дмитриевна находилась в ссылке, пока ее ни освободили в ходе революции 1917 г.

Политическая карьера

После освобождения она становится преданной приверженкой идей Ленина. Вначале ее выбирают секретарем ЦК партии, а немного позднее - членом ЦК. Кроме этого, Стасова успела поработать в Кавказском бюро ЦК, занималась пропагандой в Берлинском представительстве Коминтерна, а также была председателем МОПР - организации, которая отвечала за предоставление международной помощи революционерам.

В течение 8 лет Стасова занимала пост редактора в журнале «Интернациональная литература». Основала в г. Иваново детский дом, который до сих пор носит ее имя. И только после войны, в 1946 году, Елена Стасова, биография которой была воистину насыщенной и интересной, официально вышла на пенсию. До конца дней она проживала в известном Доме на Набережной. Умерла Елена Дмитриевна в возрасте 93 лет, успев написать мемуары под названием «Страницы жизни и борьбы».

Как видно по его составу, оно должно было заниматься некоторой организацией технического аппарата партии и некоторым распределением ее сил.

Источник - Википедия
Елена Дмитриевна Стасова

Е.Д. Стасова. 1920-е годы.

3-й Председатель Президиума ЦК КП Азербайджанской ССР
9 сентября 1920 - 15 сентября 1920
Предшественник: Виктор Иванович Нанейшвили
Преемник: Владимир Елизбарович Думбадзе

Рождение: 3 ноября 1873 Фатеж, Курская губерния Российская империя
Смерть: 31 декабря 1966 (93 года) город Москва, СССР
Похоронена: Некрополь у Кремлёвской стены

Елена Дмитриевна Стасова (партийные клички Абсолют, Варвара Ивановна, Гуща, Дельная, Дельта, Зельма, Герта. 3 октября 1873, Петербург - 31 декабря 1966, Москва) - русская и советская революционерка, деятель международного коммунистического, женского, антивоенного и антифашистского движения.
Деятель российского и международного коммунистического движения, Герой Социалистического Труда (1960)

Родилась в семье русского общественного деятеля, адвоката Дмитрия Стасова, участвовавшего в крупных судебных процессах того времени, одного из организаторов и директоров Русского музыкального общества (1859). Племянница В. В. Стасова. Внучка архитектора Стасова Василия Петровича.
До 13-летнего возраста Елена воспитывалась и получала образование дома. После поступила в 5-й класс гимназии; её окончила в 1890 году с золотой медалью.
Получив право на преподавание русского языка и истории, стала учительницей воскресной школы, в которой раньше работала её мать.
В 20 лет Елена познакомилась с Надеждой Крупской , вместе они преподавали в воскресных школах для рабочих и вели социал-демократическую пропаганду.
С 1898 года она стала активным членом «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» , который впоследствии стал основой РСДРП. Вела партийную работу в Санкт-Петербурге, Орле, Москве, Минске, Вильно, была секретарём (техническим сотрудником) Петербургского комитета и Северного бюро ЦК РСДРП.
«Очень энергичный, преданный делу, конспиративный человек, с обширным кругом знакомств» (Иван Радченко).
В 1905-1906 годах жила в эмиграции в Швейцарии, где работала в ЦК РСДРП и участвовала в издании газеты «Пролетариат».
В 1906 году в Финляндии занималась транспортировкой оружия, денег и партийных работников через границу.
В 1907-1912 годах была представителем ЦК РСДРП в Тифлисе.
С 1913 по 1916 годы находилась в ссылке в Енисейской губернии.
В феврале 1917 - марте 1920 - секретарь ЦК партии . С 1917 кандидат в члены ЦК, в 1918-1920 член ЦК партии.
В 1918 г. член Президиума Петроградской ЧК и секретарь Петроградского комитета РКП(б).
С сентября 1920 г. - секретарь Президиума Совета пропаганды и действия народов Востока, член Кавказского бюро ЦК.
В 1921-1925 годах на нелегальной работе в аппарате компартии Германии и представительстве Исполкома Коминтерна в Берлине.
В 1927-1937 председатель ЦК Международной организации помощи борцам революции (МОПР) СССР и заместитель председателя исполкома МОПР.
В 1932 году на Амстердамском антивоенном конгрессе избиралась членом Всемирного антивоенного и антифашистского комитета, а в 1934 году участвовала в создании Всемирного антивоенного и антифашистского женского комитета.
В 1933 года по её инициативе и инициативе рабочих г. Иваново был основан Интердом для детей оказавшихся в тюрьмах зарубежных революционеров и рабочих.
В 1930-1934 член ЦКК ВКП(б). В 1935-1943 член Интернациональной контрольной комиссии Коминтерна.
В 1938-1946 редактор журнала «Интернациональная литература».
С 1946 года на пенсии. Жила в известном доме на набережной .
Скончалась 31 декабря 1966 года в Москве. После смерти была кремирована, прах помещён в урне в Кремлёвской стене на Красной площади в Москве.

Память
На стене дома, в котором она жила, была размещена мемориальная доска с текстом:
«В этом доме с 1932 года по 1966 год жила профессиональная революционерка, активная участница Великой Октябрьской Социалистической революции, член КПСС с 1898 года, Герой Социалистического Труда Елена Дмитриевна Стасова»
Именем Стасовой назван Ивановский интернациональный детский дом , основанный МОПРом в 1933 году; улицы в Москве (в районе Ленинского проспекта), Санкт-Петербурге (в районе проспекта Энергетиков), Красноярске (микрорайон Ветлужанка).
В 1973 году была выпущена почтовая марка СССР, посвященная Стасовой.

Награды
Герой Социалистического Труда.
Четыре ордена Ленина.