«Путешествие Гулливера» Свифта: проблематика, поэтика, жанр
Великий английский писатель XVIII века Джонатан Свифт (1667-1745) завоевал мировую известность своим сатирическим романом «Путешествия Гулливера».
Многие страницы этой книги, направленные против буржуазии и дворянства старой Англии, не утратили своего сатирического значения и в наши дни.
Угнетение человека человеком, обнищание трудящихся, пагубная власть золота существовали, разумеется, не в одной только Англии. Поэтому сатира Свифта имела куда более широкое значение. (Данный материал поможет грамотно написать и по теме Путешествия Гулливера. Роман.. Краткое содержание не дает понять весь смысл произведения, поэтому этот материал будет полезен для глубокого осмысления творчества писателей и поэтов, а так же их романов, повестей, рассказов, пьес, стихотворений.
) Такой обличительной силы не достигал в то время никакой другой писатель. Об этом очень хорошо сказал А. М. Горький: «Джонатан Свифт - один на всю Европу, но буржуазия Европы считала, что его сатира бьет только Англию».
Выдумка Свифта и его изобретательность поистине неистощимы. В каких только переделках не побывал его ! Чего только не довелось повидать ему на своем веку! Но при всех обстоятельствах, комических или плачевных, он никогда не теряет рассудительности и хладнокровия - качеств, типичных для среднего англичанина XVIII века. Но порою спокойный, уравновешенный рассказ Гулливера расцвечивается блестками лукавого юмора, и тогда нам слышится насмешливый голос самого Свифта, который нет-нет, да и выглянет из-за спины своего бесхитростного героя. А иногда, не будучи в силах сдержать своего негодования, Свифт и вовсе забывает о Гулливере и превращается, в сурового судью, превосходно владеющего таким оружием, как ядовитая ирония и злобный сарказм.
Непревзойденной осталась в «Путешествиях Гулливера» и сама приключенческая фабула, заставляющая читателей следить с напряженным вниманием за небывалыми похождениями героя и восхищаться пылкой фантазией автора.
Сочиняя свой роман, писатель использовал мотивы и образы народных сказок о карликах и великанах, о глупцах и обманщиках, а также широко распространенную в Англии XVIII века мемуарно-приключенческую литературу - книги о подлинных и мнимых путешествиях. И все это сделало произведение Свифта настолько интересным и занимательным, что сатирический философский роман, роман исключительно глубокомысленный и серьезный, стал вместе с тем одной из самых веселых, любимых и распространенных детских книг.
История литературы знает несколько бессмертных книг, которые, подобно «Путешествиям Гулливера», пережив свое время, попали в руки юных читателей и стали неотъемлемым достоянием любой детской библиотеки. Кроме романа Свифта, к таким книгам относятся: «Дон Кихот» Сервантеса, «Робинзон Крузо» Дефо, «Приключения барона Мюнхаузена» Бюргера и Распе; «Сказки» Андерсена, «Хижина дяди Тома» Бичер-Стоу и некоторые другие замечательные произведения, входящие в сокровищницу мировой литературы.
Сокращенные переводы, переделки и пересказы «Путешествий Гулливера» для детей и юношества появлялись в разных странах еще в XVIII веке. И тогда и позже в детских изданиях «Путешествий Гулливера» мысли самого Свифта, как правило, опускались. Оставалась только развлекательная приключенческая канва.
В нашей стране классики мировой литературы издаются для детей и юношества иначе. В советских изданиях сохраняется не одна только фабула классического произведения, но и, по возможности, его идейное и художественное богатство. Сопроводительная статья и примечания помогают юным читателям уяснять трудные места и непонятные выражения, встречающиеся в тексте книги.
Этот принцип применен и в настоящем издании «Путешествий Гулливера».
Джонатан Свифт прожил долгую и трудную жизнь, полную испытаний и тревог, разочарований и горестей.
Отец писателя, молодой англичанин Джонатан Свифт, в поисках заработка переехал со своей женой из Англии в столицу Ирландии Дублин. Внезапная смерть унесла его в могилу за несколько месяцев до рождения сына, которого в память об отце назвали тоже Джонатаном. Мать осталась с ребенком без всяких средств к существованию.
Детство Свифта было безрадостным. Долгие годы ему пришлось терпеть нужду, существовать на скудные подачки богатых родственников. После окончания школы четырнадцатилетний Свифт поступил в Дублинский университет, где господствовали еще средневековые порядки и главным предметом было богословие.
Товарищи по университету позднее вспоминали, что уже в эти годы Свифт отличался остроумием и язвительностью, независимым и решительным характером. Из всех предметов, преподававшихся в университете, он интересовался больше всего поэзией и историей, а по главной дисциплине богословию - получал оценку «небрежно».
В 1688 году Свифт, не успев окончить университет, уехал в Англию. Началась самостоятельная жизнь, полная лишений и борьбы за существование. После долгих хлопот Свифту удалось получить место секретаря у влиятельного вельможи, сэра Вильяма Темпля.
Вильям Темпль был раньше министром. Выйдя в отставку, он переселился в свое поместье Мур-Парк, разводил цветы, перечитывал древних классиков и радушно принимал именитых гостей, приезжавших к нему из Лондона. На досуге он занимался сочинительством и издавал свои литературные труды.
Гордому, неуживчивому Свифту было трудно привыкнуть к положению, среднему между секретарем и слугой, и он тяготился службой. Покинув своего «благодетеля», он снова уехал В Ирландию, надеясь найти менее унизительную службу. Когда эта попытка окончилась неудачей, Свифту пришлось опять вернуться к прежнему хозяину. Позднее Темпль оценил его способности и стал относиться к нему более внимательно. Он вел со Свифтом долгие беседы, рекомендовал ему книги из своей обширной библиотеки, знакомил со своими друзьями, доверял ответственные поручения.
В 1692 году Свифт защитил диссертацию на степень магистра, что дало ему право занять церковную должность. Но он предпочел остаться в Мур-Парке и с перерывами жил здесь вплоть до смерти Темпля в 1699 году, после чего нужда заставила его принять место священника в бедной ирландской деревушке Ларакоре.
Ирландия, куда снова закинула Свифта, была в то время страной отсталой и бедной, целиком зависимой от Англии. Англичане сохраняли в ней видимость самоуправления, но фактически свели к нулю действие ирландских законов. Промышленность и торговля находились здесь в полном упадке, население облагалось непомерными податями и жило в нищете.
Пребывание в Ирландии не прошло для Свифта бесплодно. Он много ездил и ходил по стране, знакомился с ее нуждами и чаяниями и проникся сочувствием к угнетенному ирландскому народу.
Вместе с тем Свифт жадно ловил политические новости, шедшие из Англии, поддерживал связи с друзьями Темпля и при всяком удобном поводе отлучался в Лондон и подолгу там задерживался.
В XVIII веке Англия превратилась в самую могущественную капиталистическую державу в мире. В результате буржуазной революции, совершившейся в середине XVII века, в стране были подорваны основы феодальных порядков и открылись возможности для развития капитализма.
Буржуазия, добившись победы, пошла на сговор с дворянством, которое, в свою очередь, втягивалось в процесс капиталистического развития. Буржуазия и дворянство быстро нашли общий язык, потому что они боялись революционности народных масс.
В Англии расцветали промышленность и торговля. Купцы и предприниматели неслыханно богатели за счет ограбления народных масс и колониальных разбоев. Английские быстроходные корабли бороздили моря земного шара. Купцы и авантюристы проникали в малоисследованные земли, убивали и порабощали туземцев, «осваивали» природные богатства отдаленных стран, которые становились английскими колониями.
В Южной Америке, например, были найдены золотоносные реки, и целые толпы искателей легкой наживы устремлялись на добычу золота. В Африке оказались большие запасы драгоценной слоновой кости, и англичане снаряжали за ней целые караваны судов. В тропических странах при помощи дарового труда рабов и каторжан возделывались кофейные, сахарные и табачные плантации, добывались всевозможные пряности, ценившиеся в Европе чуть ли не на вес золота. Все эти товары, почти задаром достававшиеся ловким негоциантам, продавались на европейских рынках с пятидесятикратной, а то и стократной прибылью, превращая вчерашних уголовных преступников в могущественных миллионеров, а прожженных авантюристов нередко делая вельможами и министрами.
Упорно борясь с соседними государствами за первенство, англичане построили самый мощный по тем временам военный и торговый флот, победили в многочисленных войнах и вытеснили со своего пути другие страны, прежде всего Голландию и Испанию, и заняли первое место в мировой торговле.
Со всех концов света в Англию стекались несметные капиталы и сокровища. Превратив эти богатства в деньги, капиталисты построили множество мануфактурных производств, на которых с утра до ночи трудились тысячи рабочих - вчерашних крестьян, насильственно согнанных со своих земельных участков.
Добротные английские сукна и другие товары высоко ценились на европейских рынках. Английские предприниматели расширяли свои производства, а купцы увеличивали свои обороты. Буржуа и дворяне строили дворцы и утопали в роскоши, а основная масса населения жила в нищете и влачила полуголодное существование.
«Новорожденный капитал, писал К. Маркс,- источает кровь и грязь из всех своих пор, с головы до пят» 1.
Эта мрачная, жестокая эпоха зарождения и развития английского капитализма вошла в историю под именем эпохи первоначального накопления.
В английской литературе все особенности этого исторического периода получили наиболее яркое отражение в сочинениях Джонатана Свифта и Даниэля Дефо, автора «Приключений Робинзона Крузо».
Истекал первый год нового, XVIII века. Английский король Вильгельм III деятельно готовился к войне с Францией - единственной западноевропейской страной, которая могла тогда соперничать с могущественной Англией и оспаривать ее международное влияние. В самой Англии в то время достигла наибольшего напряжения борьба двух политических партий - тори и вигов. И те и другие стремились безраздельно господствовать в стране и руководить ее политикой.
Виги хотели ограничить королевскую власть, чтобы можно было беспрепятственно развивать промышленность и торговлю. Они требовали войны, чтобы расширить колониальные владения и упрочить господство Англии на морях. Тори всячески сопротивлялись капиталистическому развитию Англии, старались усилить власть короля и сохранить старинные привилегии дворянства. И те и другие были одинаково далеки от подлинных запросов и нужд народа и выражали интересы имущих классов.
Свифту были чужды требования и той и другой партии. Наблюдая ожесточенную борьбу тори и вигов, он сравнивает ее в одном из писем с дракой кошек и собак. Свифт мечтал о создании какой-то третьей, подлинно народной партии. Но эта задача в Англии XVIII века была неосуществимой.
Свифту приходилось выбирать между двумя уже существующими партиями. Тщетно пытался он найти в политических программах тори и вигов что-либо, что могло бы привлечь к ним его симпатии. Но без поддержки тех или других он, безвестный священник деревенского прихода, единственным оружием которого могло стать его острое перо, был не в силах выступить на политической арене, чтобы высказать свои подлинные убеждения. Личные связи с друзьями Темпля, занимавшими в это время видные посты в правительстве, привели Свифта в лагерь вигов.
Не подписывая своего имени, он выпустил несколько остроумных политических памфлетов, которые имели большой успех и оказали вигам поддержку. Виги старались разыскать своего неизвестного союзника, но Свифт до поры до времени предпочитал держаться в тени.
Он бродил по тесным лондонским улицам, прислушивался к разговорам прохожих, изучал настроения народа. Ежедневно, в один и тот же час, он появлялся в Бэттоновской кофейне, где собирались обычно лондонские литературные знаменитости. Свифт узнавал здесь последние политические новости и салонные сплетни, прислушивался к литературным спорам и молчал.
Но изредка этот никому не известный, угрюмый человек в черной сутане священника вмешивался в разговор и рассыпал мимоходом такие остроты и каламбуры, что посетители кофейни замолкали, чтобы не проронить ни одной его шутки, которые затем разносились по всему Лондону.
«Сказка бочки» - английское народное выражение, имеющее смысл: говорить чепуху, молоть вздор. Следовательно, уже в самом заглавии содержится сатирическое противопоставление двух несовместимых понятий.
В этой книге Свифт беспощадно осмеивает различные виды человеческой глупости, к которым относит в первую очередь бесплодные религиозные споры, сочинения бездарных писателей и продажных критиков, лесть и угодничество перед влиятельными и сильными людьми и т. д. Для того чтобы избавить страну от насилья безнадежных глупцов, Свифт предлагает самым серьезным тоном произвести проверку обитателей Бедлама ", где без сомнения можно найти немало светлых умов, достойных занять самые ответственные государственные, церковные и военные должности.
Но главная тема «Сказки бочки» - резкая сатира на религию и на все три наиболее распространенные в Англии религиозные направления: англиканскую, католическую и протестантскую церкви. Свифт изображает соперничество этих церквей в образах трех братьев: Мартина (англиканская церковь), Петра (католицизм) и Джека (протестантизм), которые получили в наследство от своего отца (христианская религия) по кафтану. Отец в своем завещании строго-настрого запретил сыновьям производить какие-либо переделки в этих кафтанах. Но спустя короткое время, когда кафтаны вышли из моды, братья начали их переделывать на новый лад: нашивать галуны, украшать лентами и аксельбантами, удлинять или укорачивать и т. д. Сначала они пытались оправдать свои действия, перетолковывая текст завещания, а затем, когда дело зашло уже чересчур далеко, братья заперли отцовское завещание в «долгий ящик» и начали между собой ссориться. Петр оказался самым хитрым и ловким. Он научился надувать легковерных людей, разбогател и так раздулся от спеси, что вскоре рехнулся и напялил на себя сразу три шляпы, одну поверх другой (намек на тиару - тройная корона папы римского).
Свифт хочет доказать этой сатирой, что любая религия изменяется со временем, подобно тому, как меняется мода на платье. Поэтому не следует придавать значения религиозным обрядам и церковным догматам: они кажутся людям правильными лишь в определенный период, а затем устаревают и заменяются новыми.
Религия, по мнению Свифта,- это лишь удобная внешняя оболочка, за которой скрываются всяческие преступления и прячутся любые пороки.
На первый взгляд Свифт осмеивает только церковные распри своего времени, но в действительности он идет дальше: разоблачает религию и неизбежно связанные с ней предрассудки и суеверия. Это понимали уже и современники Свифта. Знаменитый французский писатель и философ тонко подметил антирелигиозный смысл свифтовской сатиры: «Свифт,- писал он,- высмеял в своей «Сказке бочки» католичество, лютеранство и кальвинизм 1. Он ссылается на то, что не коснулся христианства, он уверяет, что был исполнен почтения к отцу, хотя попотчевал его трех сыновей сотней розог; но недоверчивые люди нашли, что розги были настолько длинны, что задевали и отца».
Понятно, английское духовенство не могло простить автору «Сказки бочки» нанесенной им обиды. Священнику Свифту нельзя уже было рассчитывать на церковную карьеру.
«Сказка бочки» после своего появления произвела настоящую сенсацию и за один год выдержала три издания.
Книгу покупали нарасхват и старались угадать, кто из известных писателей может быть ее автором? В конце концов Свифт признался, что и «Сказку бочки» и ряд других, ранее изданных анонимных памфлетов написал он. После этого Свифт вошел на правах равного в узкий круг виднейших литераторов, художников и государственных деятелей Англии и заслужил славу самого талантливого писателя и самого остроумного человека своего времени.
Теперь у Свифта началась странная двойная жизнь. Будучи в Ирландии, он оставался скромным настоятелем бедного деревенского прихода. Попадая в Лондон, он превращался в знаменитого писателя, к голосу которого почтительно прислушивались не только литераторы, но и министры.
Время от времени Свифт позволял себе такие чудачества и шутки, которые сначала приводили в замешательство, а потом заставляли покатываться от хохота весь Лондон. Такова, напри мер, была известная проделка Свифта с астрологом Джоном Партриджем, который регулярно выпускал календари с предсказаниями на будущий год. Свифт не любил шарлатанов и решил хорошенько проучить этого мнимого ясновидца, разбогатевшего за счет народного невежества.
В начале 1708 года на лондонских улицах появилась брошюра «Предсказания на 1708 год» за подписью некоего Исаака Би-керстафа. «Мое первое предсказание,- пророчил Бикерстаф,- относится к Партриджу, составителю календарей. Я исследовал его гороскоп своим собственным методом и нашел, что он обязательно умрет 29 марта сего года, около одиннадцати часов вечера, от горячки. Я советую ему подумать об этом и своевременно урегулировать все свои дела».
Через несколько дней появилась новая брошюра - «Ответ Бикерстафу», в которой прозрачно намекалось, что под этим именем укрылся прославленный писатель Джонатан Свифт. Читателям предлагалось внимательно следить за тем, что будет дальше Лондон насторожился...
Уже на следующий день мальчишки бойко распродавали листовку «Отчет о смерти мистера Партриджа, автора календарей, последовавшей 29-го сего месяца». Здесь сообщалось с протокольной точностью о том, как Партридж заболел 26 марта, как ему становилось все хуже и хуже и как он признался затем, когда почувствовал приближение смерти, что его «профессия» астролога основывалась на грубом обмане народа. В заключение сообщалось, что Партридж умер не в одиннадцать часов, как было предсказано, а в пять минут восьмого: Бикерстаф допустил ошибку на четыре часа.
Почтенный мистер Партридж бегал по улицам, ловил мальчишек, продававших «отчет» о его смерти, уверял, что он жив и здоров, что он и есть тот самый Партридж, что он вовсе и не думал умирать... «Отчет» был составлен настолько деловито и правдоподобно, что к Партриджу один за другим явились: гробовщик - снять мерку с его тела, обойщик - обтянуть комнату черным крепом, пономарь-отпеть покойника, лекарь - омыть его. Цех книгопродавцев, к которому принадлежал Партридж, поспешил вычеркнуть его имя из своих списков, а португальская инквизиция в далеком Лиссабоне предала сожжению брошюры «Предсказания Бикерстафа» на том основании, что эти предсказания сбылись и, следовательно, их автор связан с нечистой силой.
Но Свифт не остановился на этом. Великолепно владея сатирическим стихом, он написал «Элегию на смерть Партриджа».
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ КАЗАНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА Том 152, кн. 2 Гуманитарные науки 2010
ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ ЗАРУБЕЖНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
УДК 82(091):(07)
КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ МИФА В РОМАНЕ ДЖ. СВИФТА «ПУТЕШЕСТВИЯ ГУЛЛИВЕРА»
Е.З. Алеева Аннотация
В статье предпринята попытка проследить связь английского романа начала XVIII в. с предшествующими эпохами. Объектом исследования является роман Джонатана Свифта «Путешествия Гулливера». Основным аспектом анализа стали мифологические константы, которые определяют жанровые особенности романа. Кроме того, этот аспект позволяет рассмотреть произведение Свифта с точки зрения культурологического подхода, что, в свою очередь, расширяет перспективы исследования. В статье проанализированы пространственно-временная структура романа и тип героя в соотнесенности с мифологической традицией.
Ключевые слова: Джонатан Свифт, миф, жанр, культурология.
Английский роман XVIII в. в контексте исторического развития этого жанра занимает особое место, что обусловлено несколькими факторами. С точки зрения традиционного хронологического подхода в XVIII в. рождается роман в современном понимании этого термина и жанра, и это новое порождение стремится всячески отмежеваться от подобного рода сочинений предшествующих эпох (в первую очередь имеются в виду античные и рыцарские романы). С точки зрения ретроспективы роман этого периода неизменно соотносится с философским рационализмом, породившим просветительскую эстетику, которая, в свою очередь, была задорно и успешно раскритикована романтизмом и последующими художественными системами. Таким образом, роман XVIII в. оказался в некоторой эстетической изоляции. Данное исследование представляет собой попытку восстановить связи литературного феномена XVIII в. с его предшественниками и последующими эпохами.
Предметом непосредственного анализа данной статьи стал один из первых романов в английской литературе XVIII в. «Путешествия Гулливера» Джонатана Свифта, основным аспектом анализа - мифологические константы, обусловливающие не только целостность художественного мира отдельного произведения, но и поднимающие его на философско-мировоззренческий уровень.
Попытка рассмотреть роман именно под таким углом зрения не случайна. Со второй половины XX в. наука очень активно обращается к мифу и всему комплексу проблем, с ним связанных. В последние десятилетия особый интерес вызывают культурологические проблемы, а они своими корнями уходят в миф. Таким образом, в настоящей работе мы исходим из понимания мифа как этиологии человеческого бытия.
Не касаясь полемических моментов, связанных с осмыслением этого сложного феномена, остановимся лишь на определенных элементах структуры мифа, которые не вызывают сомнений у абсолютного большинства исследователей. Так, в частности, речь идет о пространственно-временных характеристиках, типе героя и сюжета.
Мифологическое пространство определяется сочетанием вертикали и горизонтали. Эти координаты, в свою очередь, конкретизируются количественными характеристиками. Вертикаль представлена тремя мирами: верхним (вышним), срединным (земным) и нижним (подземным, посмертным). Горизонталь воплощена в четырех основных направлениях: север, юг, запад, восток. Кроме того, это число прочно укоренилось в человеческом сознании в таких понятиях, как четыре времени года, четыре возрастных стадии человеческой жизни. Хотя названные категории связаны с временными закономерностями, они воплощаются именно в пространстве. Другими словами, хронотоп мифа довольно устойчив, и при переходе от традиционных культур к цивилизации эта устойчивость была зафиксирована в символике цифры «семь», являющейся суммой горизонтальной и вертикальной символики (см. ). Это число характеризует самые важные аспекты восприятия человеком мира: звуковое - семь нот, зрительное - семь цветов спектра, эмоциональное - количество непосредственно воспринимаемых предметов, сюда же можно отнести и семь дней недели, в течение которых был сотворен мир1. Неслучайно народная мудрость, воплотившая в себе коллективные представления о миропорядке, часто опирается именно на это число («семь бед - один ответ», «семи смертям не бывать -одной не миновать», «у семи нянек дитя без глазу», «семеро одного не ждут», «семь пятниц на неделе», «за семь верст киселя хлебать» и т. д.).
Следует отметить весьма ироничное отношение Свифта к стремлению современных ему критиков выискивать надуманный смысл в сочинениях писателей. Особенно благодатным в этом отношении материалом, с его точки зрения, являются числа и количества, за которыми недалеким критикам видится глубина «двухаршинного колодца». Так, в «Сказке бочки» писатель со свойственной ему язвительной насмешкой выделяет три типа читателей: поверхностных, невежественных и просвещенных. Естественно, что особенно «достается» последним: «Но читатель подлинно просвещенный, ради блага которого я преимущественно бодрствую, когда другие спят... найдет здесь достаточно материала для умозрений на весь остаток своей жизни. Было бы крайне желательно, и я скромно предлагаю здесь в виде опыта, чтобы каждый христианский государь отобрал в своих владениях по семи самых прославленных ученых и наглухо запер их на семь лет в семи комнатах с приказанием написать семь обширных комментариев
1 См. об этом подробнее .
на мое всеобъемлющее рассуждение. Осмелюсь утверждать, что какие бы различия ни обнаружились в их догадках, все они без малейшей натяжки могут быть выведены из текста» . В контексте этой цитаты приведенное выше утверждение относительно глубинного смысла числа семь выглядит не очень убедительно. Однако оно опирается на текст романа Свифта, с одной стороны, и на современную теорию мифа - с другой. Кроме того, совершенно очевидна ироничная природа процитированных размышлений писателя.
На первый взгляд, роман Свифта «Путешествия Гулливера» представляет собой описание фантастических приключений автора-героя, воплощенное в довольно хаотичной горизонтальной плоскости с указанием городов, стран, географических широт, точных дат и временных промежутков. Это является серьезным основанием считать, что прием «мнимой документальности», столь характерный для раннего английского романа, использован Свифтом и в этом произведении. Однако более пристальный взгляд позволяет заметить, что за детальной, если не сказать мелочной, фиксацией пространственно-временных характеристик обнаруживается более масштабная картина.
В этой связи в первую очередь бросается в глаза количество книг: их четыре, каждая из которых содержит описание законченного путешествия. Хотя автор, стремясь к правдоподобию, старательно указывает координаты, определить, где конкретно оказывается наш герой, не представляется возможным. Однако если взять в руки карту мира, то не трудно заметить, что передвижения Гулливера обусловлены четырьмя сторонами света. Исходная точка путешествий - Англия, она же самая северная в книге. Герой неоднократно огибает мыс Доброй Надежды, а также оказывается в районе острова Тасмания, что на юге Австралии. Эти реальные географические координаты однозначно соотносятся с Югом. Запад и Восток представлены не столь определенно. Однако описание Японии в третьей книге наводит нас на размышления о восточной культуре, а упоминание о Фердинанде Кортесе адресует к колониальным захватам в Америке, которая, в свою очередь, ассоциируется с западом.
Пространственная вертикаль в романе формируется не сразу, хотя ее первая ипостась (небо, верх, солнце) возникает уже в первой главе: «Я мог смотреть только вверх; солнце начинало жечь, и свет его ослеплял глаза» (ПГ, с. 20). На протяжении первых двух книг вертикальный аспект проявляется в игре автора размерами (а точнее ростом) героя. Визуальное восприятие Гулливера неизменно связано с понятиями «вверх - вниз», в стране лилипутов он взирает на них сверху вниз, а в Бробдингнеге, наоборот, снизу вверх. Неслучайно в первой книге возникает образ Колосса Родосского, в позу которого встал Гулливер, когда император лилипутов принимал парад войск. Эта античная статуя бога солнца Гелиоса, являясь одним из семи чудес света, ассоциируется с величием, обусловленным не в последнюю очередь именно своими размерами. Кроме того, этот масштаб обеспечивает связь между верхним и земным миром. В третьей книге появляется объект, который «существует и нормально функционирует» только в небе. Речь идет о летающем острове Лапуту. И хотя остров никогда не приземляется, оппозиция «верх - низ» весьма ощутима, поскольку благополучная жизнь лапутян напрямую зависит от тех, кто живет на земле. Амбивалентный характер этого образа ощущается не только в указанной оппозиции,
но и в приведенной Свифтом этимологии слова, давшего название острову. «Я никогда не мог узнать правильную этимологию слова Лапута, которое перевожу словами Летучий или Плавучий остров. “Лап” на древнем языке, вышедшем из употребления, означает “высокий”, а “унту” - правитель; отсюда, как утверждают ученые, произошло слово Лапута, искаженное Лапунту. Но я не могу согласиться с подобным объяснением, и оно мне кажется немного натянутым. Я отважился предложить тамошним ученым свою гипотезу относительно происхождения означенного слова; по-моему, Лапута есть не что иное, как “лап аутед”: “лап” означает игру солнечных лучей на морской поверхности, а “аутед” - крыло» (ПГ, с. 188). Совершенно очевидно, что приведенные варианты имеют различную природу. Если первый отсылает нас к искусственным социальным претензиям, то второе вызывает естественные, природные ассоциации.
Образ этого острова привлекает также тем, что в связи с ним возникает еще одна небезынтересная пространственная деталь. Дело в том, что все персонажи, обитающие на нем, занимаются исключительно «интеллектуальной, умозрительной деятельностью», а она, как известно, соотносится с высшими сферами человеческого бытия. В связи с этим Свифт замечает, что не всем островитянам дано ощутить преимущества подобного «дара». Особой нечувствительностью к благородной созерцательности отмечены женщины, которых «трудно бывает заставить. возвратиться с континента на остров» (ПГ, с. 193). Это происходит потому, что «женщины острова отличаются весьма живым темпераментом... и жаждут насладиться столичными удовольствиями» (ПГ, с. 193), то есть вполне земными, если не сказать низменными.
Таким образом, мы видим, что вертикаль в структуре произведения выстраивается вполне последовательно, однако этот параметр выглядит неполным без третьего компонента - низшего мира, который в контексте романа также амбивалентен. С одной стороны, он подразумевает жизнь после смерти, мир теней и призраков, с другой - бездну человеческих пороков, которую обнаруживает автор-герой в результате своих наблюдений. Этот третий мир, завершающий вертикаль снизу, Свифт размещает в третьей книге, на небольшом островке Глаббдобдриб, что «означает Остров чародеев, или волшебников». Обращает на себя внимание следующее замечание автора: «Благодаря хорошему знанию некромантии правитель обладает силой вызывать по своему желанию мертвых и заставлять их служить себе в течение двадцати четырех часов.» (ПГ, с. 228). Далее идет описание того, как призраки служат правителю в буквальном смысле этого слова: охраняют, выполняют функции лакеев, поднося и убирая кушанья и т. д. Другими словами, прошлое служит современности не великими деяниями и грандиозными замыслами; современные Свифту «чародеи» тешат свое мелочное тщеславие, заставляя прошлое прислуживать за обеденным столом. Общаясь с сильными мира сего из далекого прошлого, автор иронично развенчивает легенды, с ними связанные, не умаляя при этом их личных достоинств. Разрозненные на первый взгляд эпизоды большой истории, тем не менее, складываются в завершенную картину благодаря замечанию, брошенному автором в беседе с Брутом, «в которой он между прочим сообщил. что его предок Юний, Сократ, Эпаминонд, Катон Младший, сэр Томас Мор и он сам всегда находятся вместе -секстумвират, к которому вся история человечества не в состоянии прибавить
седьмого члена» (ПГ, с. 231). В данном контексте число семь означает не просто определенное количество, а символизирует качественную характеристику мира, оказавшегося не в состоянии представить личность, равнозначную героям прошлого.
В этой связи невольно всплывает в памяти эпизод из первой книги, представляющий образ владыки лилипутов: «. Могущественный император Лили-путии, отрада и ужас вселенной, коего владения. распространяются до крайних пределов земного шара; монарх над монархами, ростом выше сынов человеческих, ногами своими упирающийся в центр земли, а головою касающийся солнца; <...> приятный, как весна, благодетельный, как лето, обильный, как осень, и суровый, как зима» (ПГ, с. 48). В нашем случае этот эпизод интересен не только как образец тонкой иронии и саркастического сравнения ничтожной современности и величия прошлого, он интересен главным образом тем, что в нем нашли отражение все формальные параметры мифологического пространства и мифологического героя.
При анализе художественного времени в романе Свифта также прослеживаются признаки мифологического влияния. Так, в развитых мифологиях в мифическом времени принято выделять две его разновидности: линейное и цикличное. Линейная модель («правремя», предшествующее эмпирическому, историческому профанному времени) (см. ) дополняется циклической моделью. С циклической моделью времени связаны мифы о циклической смене мировых эпох, природных циклах, а также циклах, связанных с человеческой жизнью.
На первый взгляд, текст романа «Путешествия Гулливера» выглядит как путевой дневник, что вполне соответствовало литературной моде тех лет и запросам читателей. Роман отличает почти навязчивая временная конкретика, и это становится очевидным буквально с первых же страниц, когда автор сообщает читателю свой возраст, продолжительность обучения в различных заведениях, а в дальнейшем представляет точный отчет о датах начала и окончания путешествий. Однако за этой художественной особенностью скрывается эмпирическое, профанное время из мифологической модели. Дело в том, что при восприятии «действительности» каждого из четырех путешествий конкретное время словно «снимается», потому что мы не можем соотнести очевидную фантастичность происходящего с реальным временем. Таким образом создается эффект «вневременности», своего рода «жили-были» или «в оные времена».
Более того, кроме «правремени» в произведении ощутимо и цикличное время. В мифе цикл соотносится с самыми неустойчивыми моментами существования мира: крушением прежнего миропорядка, часто сопрягающимся с битвами, возникновением и формированием новых форм и мировосприятия. В традиционном сознании время сакрально, и эта сакральность в первую очередь заключается в чуде перемен, являющихся результатом смены циклов. Приключения Гулливера представлены четырьмя законченными путешествиями. На первый взгляд, выбор стран, в которые Свифт «отправляет» своего героя, случаен. Однако характерно то, что его пребывание в том или ином государстве всегда обусловлено разбушевавшейся стихией, то есть катастрофичным состоянием мира. В результате кораблекрушения героя выбрасывает на неизвестный берег,
далее следует череда испытаний, а затем он благополучно возвращается на вожделенную родину, к семье - жене и детям. Другими словами, структура романа представляет собой систему замкнутых колец, подобно гомеровской «Одиссее».
Таким образом, мы видим, что хронотоп романа «Путешествия Гулливера» в своих основных характеристиках соотносится с мифологической традицией, однако она словно вывернута наизнанку. Это позволяет предположить, что и содержание данного художественного пространства может иметь пародийную мифологическую природу. В этой связи уместно еще раз подчеркнуть, что целью данной работы ни в коем случае не является опровержение устоявшейся интерпретации романа. Данное исследование предлагает рассмотрение лишь еще одного его аспекта.
Как уже отмечалось выше, каждое из четырех путешествий Гулливера заключено в определенный цикл. Первой страной, в которую путешественника забросила судьба, оказалась Лилипутия. Характерно уже само название этого государства. Некоторые ученые предположили, что английское слово ЫИрМ может иметь значение «испорченный ребенок», то есть ребенок, который предается порокам взрослых (ПГ, с. 357). Это спорное предположение, но так или иначе мотив детства в этой части повествования звучит довольно отчетливо. С нашей точки зрения, наибольший интерес представляет как раз то, что образ ребенка воплощается не столько в маленьких человечках, пленивших Гулливера, сколько в нем самом. Несмотря на то что все повествование ведется от лица зрелого мужчины, начинается текст романа с автобиографических сведений, связанных с детством героя: «Мой отец имел небольшое поместье в Ноттингемп-шире; я был третий из его пяти сыновей. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, он послал меня в колледж Эммануила в Кембридже.» (ПГ, с. 17). После «кое-каких сведений о себе и о своем семействе» (ПГ, с. 17) Гулливер рассказывает, как он терпит кораблекрушение и в результате изнурительной борьбы с водной стихией оказывается на суше совершенно обессиленный. В мифологическом аспекте данный эпизод можно интерпретировать как рождение из небытия, поскольку герой «был слишком слаб. от усталости, жары. заснул так крепко, как не спал никогда в жизни» (ПГ, с. 20). В мифах чудо рождения очень часто связано с водной стихией, которая, в свою очередь, ассоциируется с материнским лоном.
В этом смысле интересны первые ощущения Гулливера, когда он очнулся от сна, который «продолжался более девяти часов». Конечно, это может быть реальное ощущение времени, но в интересующем нас аспекте эта деталь невольно соотносится с девятью месяцами беременности. После своего чудесного «рождения» герой оказывается совершенно беспомощным: «Я попробовал встать, но не мог шевельнуться; я лежал на спине и обнаружил, что мои руки и ноги с обеих сторон крепко привязаны к земле. <.> Равным образом я почувствовал, что мое тело от подмышек до бедер опутано целой сетью тонких бечевок. Я мог смотреть только вверх; солнце начинало жечь, и свет его ослеплял глаза» (ПГ, с. 20). Это описание очень напоминает состояние младенца, которого заботливо спеленала мать. Вокруг него суетятся какие-то существа, издающие непонятные звуки, скорее похожие на лепет новорожденного («Гекина дегуль, толго фонак, лангро дегюль сан»), и догадаться о том, что происходит, герой
может, только прислушиваясь к интонации: «.Некоторые периоды его речи выражали угрозу, другие - обещание, жалость и благосклонность» (ПГ, с. 22). Все, что происходит дальше, также напоминает приобретение первого жизненного опыта, через который проходят все новорожденные. Сначала несчастному пленнику удается высвободить одну руку: «Читатель может представить, в каком неудобном положении я лежал все это время. Наконец, после небольшого усилия мне посчастливилось порвать веревочки и выдернуть колышки, к которым была привязана моя левая рука.» (ПГ, с. 21). Затем «малыш» научился вертеть головкой: «В то же время, рванувшись изо всей силы и причинив себе нестерпимую боль, я немного ослабил шнурки, прикреплявшие мои волосы к земле с левой стороны, что позволило мне повернуть голову на два дюйма» (ПГ, с. 21). После всех этих «шалостей» герою изрядно достается от «взрослых», на него обрушиваются «сотни стрел». Как нормальный ребенок, он «рассудил, что самое благоразумное - пролежать спокойно до наступления ночи, когда мне нетрудно будет освободиться при помощи уже отвязанной левой руки» (ПГ, с. 21).
Поведение Гулливера в этой части романа абсолютно соответствует детскому мировосприятию, а лилипуты относятся к нему, как к неразумному ребенку, требующему постоянной опеки, ограничений и назидания. Интересно, что Свифт не боится прибегать и к физиологическим особенностям человеческого бытия на его ранних стадиях: «.И так как я почти умирал от голода. то требования природы были так повелительны, что я не смог удержать своего нетерпения и (быть может, нарушая правила благопристойности) несколько раз поднес палец ко рту, желая показать, что хочу есть» (ПГ, с. 21). «Потом я стал делать другие знаки, показывая, что хочу пить» (ПГ, с. 23). Затем он «мог повернуться на правую сторону и всласть помочиться; потребность эта была отправлена мной в изобилии, повергшем в великое изумление маленькие создания, которые, догадываясь по моим движениям, что я собираюсь делать, немедленно расступились в обе стороны, чтобы не попасть в поток, извергшийся из меня с большим шумом и силой. Еще раньше они помазали мое лицо и руки каким-то составом приятного запаха. <.> Все это в соединении с сытным завтраком и прекрасным вином благотворно подействовало на меня и склонило ко сну» (ПГ, с. 25). Самое нежное «младенчество» Гулливера заканчивается в первой главе первой книги. Его на повозке, словно в коляске, перевозят в столицу и устраивают в единственном нашедшемся в ней помещении, пригодном для размеров «малыша». Он по-прежнему очень ограничен в перемещениях (к его левой ноге была прикреплена цепочка с тридцатью шестью висячими замками) и двигается преимущественно ползком из-за недостаточного для него пространства. Здесь снова необходимо отметить одну натуралистическую деталь, на первый взгляд незначительную, однако имеющую значение в контексте дальнейшего анализа. «Уже несколько часов меня крайне беспокоила одна естественная потребность, что и не удивительно, так как в последний раз я облегчался почти два дня тому назад. Чувство стыда сменялось жесточайшими позывами. Самое лучшее, что я мог придумать, было вползти в мой дом; так я и сделал; закрыв за собою двери, я забрался в глубину, насколько позволяли цепочки, и освободил свое тело от беспокоящей его тяжести» (ПГ, с. 30).
В последующих главах первой книги Гулливер, «выпроставшийся из пеленок», начинает активно осваивать окружающий мир. На первый взгляд, в первом путешествии он должен быть лилипутом в стране великанов, а не наоборот. Однако если принять во внимание детское сознание и мировосприятие героя, все встает на свои места. Для ребенка самым главным становятся его ощущения и его «я». Весь внешний мир вращается вокруг этого «я». Окружающая реальность воспринимается героем в непосредственных ощущениях и, главное, при помощи игры. Непосредственность ощущений проявляется в детальном описании лилипутов, их одежды, внешности, языка. Кроме того, такая же тщательность очевидна и при знакомстве героя со столицей, ее достопримечательностями, а также окрестными деревнями и пейзажами. Свифт словно подчеркивает, что его герой захвачен внешней необычностью всего того, что его окружает. Проникнуть в глубинные, сущностные связи он не в состоянии, хотя все его открытия сопровождаются довольно обстоятельными комментариями, которые наивны и ироничны одновременно. Наивны, потому что принадлежат «ребенку», ироничны, потому что присутствие Свифта на страницах очевидно.
Игровое начало, которое пронизывает весь роман, здесь имеет определенную особенность. Известно, что детская игра хотя и связана с игрой в искусстве, но все же имеет заметные отличия. Сначала маленький человек принимает правила игры, а затем совершенно серьезно начинает исполнять функции выбранной роли. Залогом интереса и увлекательности всегда является то, «чтобы все было по-честному». Герой Свифта тоже принял правила, которые предложил ему местный император, и, хотя многие из них причиняли ему неудобства, он до конца выполняет принятые на себя обязательства. Особенный интерес представляет описание «ритуала», который сопровождал присягу и подписание документа, содержащего условия освобождения героя: «Когда они были прочитаны, с меня взяли присягу, что я не нарушу их, причем обряд был совершен сперва по обычаям моей родины, а затем по способу, предписанному местными законами, заключавшемуся в том, что я должен был держать правую ногу в левой руке, положа в то же время средний палец правой руки на темя, а большой -на верхушку правого уха» (ПГ, с. 47). С такой же детской серьезностью и ответственностью Гулливер ведет себя и в минуты опасности (пожар в покоях королевы и способ его тушения), и отдаваясь размышлениям о местных обычаях (обычай хоронить умерших вниз головой для того, чтобы при воскрешении они оказывались стоящими на ногах).
Как известно, дети довольно легко решают серьезные проблемы, поскольку им еще не под силу соотнести реальную опасность с ограниченными возможностями незрелого возраста. Поэтому они очень легко, разумеется умозрительно, расправляются с недругами, порой намного их превосходящими и силой, и количеством. Аналогичную ситуацию Свифт воссоздает в пятой главе первой книги: «После этого я схватил связанные в узел веревки, к которым были прикреплены мои крючки, и легко потащил за собою пятьдесят самых крупных неприятельских военных кораблей» (ПГ, с. 58).
Кроме ярко выраженного игрового начала, свойственного поведению ребенка, а также заинтересованности в различных предметах, не имеющих ценности в мире взрослых (как, например, очки, шляпа, расческа и т. п.), можно
указать еще на одну «детскую» черту: восприятие мира, людей и их взаимоотношений Гулливером происходит исходя из внешних проявлений. Высокие и низкие каблуки, тупые и острые концы, ловкость лавирования на канате и прыжков через палку становятся основными критериями в оценке людей. В зависимости от степени владения теми или иными навыками участники игры продвигаются к намеченной цели, которую можно сформулировать следующим образом: стать «единственным властителем вселенной» (ПГ, с. 59). Пробыв в этой стране «девять месяцев и тринадцать дней» (ПГ, с. 72), Гулливер благополучно возвращается домой, прихватив с собой «памятные игрушки» (лилипутских коров и овец).
«Ненасытное желание видеть чужие страны» заставило героя Свифта покинуть отечество уже через два месяца, и констатацией этого факта открывается вторая книга путешествий Гулливера. Новый цикл, как и предыдущий, начинается с описания сильной бури, в результате которой бесстрашный путешественник оказывается брошенным в незнакомой стране, населенной великанами. За счет изменения масштаба происходят изменения в мировосприятии героя. До этого Гулливер был великаном с детским сознанием, который мог окинуть окружающий мир чуть ли не одним взглядом и пропустить у себя между ног вооруженную до зубов армию. Теперь он превращается в беспомощного лилипута, а мир становится огромным, враждебным. «Разбитый усталостью и совершенно подавленный горем и отчаянием», герой таки вспоминает правоту философов, утверждающих, «что понятия великого и малого суть понятия относительные» (ПГ, с. 100). Другими словами, в сознании героя происходят изменения, и он начинает понимать, что между видимостью и сущностью порой очень большое расстояние.
Эта часть повествования ассоциируется, во-первых, с мифологической эпохой трансформаций или превращений и, во-вторых, с героической эпохой. Так или иначе, любую мифологическую эпоху можно соотнести с определенными этапами человеческой жизни. Мифы о превращениях занимают очень большое место в мифологии вообще и (как объект осмысления) в литературе в частности. Достаточно вспомнить обширный свод подобных мифов в «Метаморфозах» Овидия. Объясняется это тем, что как раз в них отражены человеческие представления о самом главном «чуде» жизни - переходе из одного состояния в другое. Этот переход имеет две основные характеристики: количественную и качественную. Количественная, как правило, связана со временем (цикл, сезон, круговорот солнца или луны, периоды человеческой жизни и т. п.), качественная - с определенными внешними признаками, отражающими внутренние, сущностные изменения.
Герой Свифта во второй книге совершил переход из «младенчества» в «юность», и теперь ему приходится сталкиваться с проблемами совсем иного рода, нежели в стране лилипутов. Первая, самая главная и, на первый взгляд, непреодолимая трудность заключается в том, что окружающий мир пугающе огромен, а Гулливер абсолютно беспомощен. Бессилие и отчаяние героя передаются с помощью физиологических подробностей: это и чувство отвращения, которое охватывает его при виде груди кормилицы, и откровенное признание в тошнотворности подобного зрелища, и «некоторые естественные потребности»,
которые побуждают героя с невероятным риском спуститься на землю с огромной кровати. Кроме того, Свифт подвергает своего героя довольно унизительным для человека испытаниям, когда его жизни всерьез угрожают мухи, осы, коноплянки и прочие существа, безобидные в силу своих размеров в иной ситуации. Гулливер отчаянно сражается с этими «чудовищами», а в «мирное» время мастерит гребни для волос, удобные плетеные стулья и даже кошельки. Другими словами, герой выполняет «мифологическую функцию» культурного героя и, пройдя этот полный трудов и борьбы путь, приходит к осознанию трагичности бытия и ничтожности человека. Неслучайно в конце второй книги возникает сравнение Гулливера с Фаэтоном, который, согласно греческой мифологии, по глупости чуть не сжег всю вселенную, за что и был низвергнут в царство мертвых. Другими словами, закончился очередной цикличный период развития, результатом которого стало очередное перерождение героя.
В третьей книге описывается знакомство героя с несколькими фантастическими странами. Здесь заметно изменяется ракурс повествования. Мир, окружающий путешественника, значительно расширяется, раздвигаются его рамки в пространственно-временном отношении, и соответственно изменяется функция рассказчика. Хотя в первых двух частях Гулливер и был субъективным, эмоциональным наблюдателем, но именно он находился в центре повествования, и все происходящее было связано непосредственно с ним и воспринималось через его ощущения. Начиная с третьей книги главный герой словно отступает на второй план, на первый выдвигается «объективная картина» мира, в котором наш герой - не более чем случайный гость. Быт в виде описания размеров ложек, вилок, чашек и тарелок, убранства домов и дворцов, удивления по поводу гастрономических пристрастий того или иного народа, особенностей тканей, из которых шьется одежда, и ее фасонов перерастает в осмысление бытия. Юмор и ирония, окрашивающие рассказ о лилипутах и великанах, сменяются достаточно жесткой сатирой, направленной преимущественно на самонадеянность человека (причем человека вообще, который рассматривается как родовое понятие). Неслучайно эта часть разбита на несколько самостоятельных приключений, во время которых Гулливер побывал в различных государствах.
Эту часть романа тоже можно рассматривать как определенный цикл. Здесь детальному анализу подвергнуты состояние наук, включая философию, социальная структура общества, взаимоотношения полов и поколений, а также результаты практической деятельности тех, кто присвоил себе право решать, что и как в этой жизни необходимо делать. Фантазии и желчным издевкам автора нет удержу, поэтому лишним было бы перечислять здесь все безумия, которым с потрясающей серьезностью предается местное население. Однако в этом калейдоскопе человеческой глупости просматривается определенная тенденция, которая приводит к еще одному мифологическому архетипу. Речь идет о трикстере, функциональном персонаже, который присутствует во всех мифологиях. Глядя на бессмысленное обустройство мира, предложенное в этой части повествования, увидев, во что превращаются сокровенные человеческие мечты, воплотившись в жизнь, невольно проводишь параллель с этим мифологическим персонажем, основная функция которого и заключается в том, чтобы вредить людям, привнося в их жизнь опасности и нелепости.
Последняя часть романа Свифта является, пожалуй, самой загадочной из всех остальных. Противопоставление гуигнгнмов и йеху, лежащее на поверхности, и нарочитое отождествление йеху с человеком мало что объясняют с философской точки зрения. Неслучайно во многих академических учебниках утверждается, что гуигнгнмы - это выбор Гулливера, но не Свифта. Каков же выбор автора? Об этом можно только догадываться. При такой постановке вопроса, необходимо признать, что финал романа остался открытым. Однако повествователь в конце своих записей «окончательно прощается с любезным читателем», собирается «почаще смотреть на свое отражение в зеркале и таким образом, если возможно, постепенно приучить себя выносить вид человека» (ПГ, с. 350). Здесь, на наш взгляд, снова можно провести мифологическую параллель, которая многое прояснит с точки зрения авторской позиции. В этой части повествования бросаются в глаза такие моменты, как зооморфность человека и тотемические представления. Они являются характерными признаками еще одного обязательного мифологического персонажа - первопредка, имеющего смешанную природу. Это связано с языческими представлениями о человеческой сущности, которая является равноправной и равнозначной частью целого - природы и мира. Мир пластичен, он находится в состоянии развития, и человек органично включен в этот процесс. Свифт же рассматривает йеху как конечный продукт развития; характерно, что предками этих омерзительных животных была пара англичан, случайно очутившихся на острове. Другими словами, мы видим, что автор выворачивает культурную парадигму наизнанку.
Если рассматривать весь роман в контексте мифологической истории человечества, то вырисовывается следующий ряд: титаны (часть первая) - герои (часть вторая) - люди (часть третья) - деградация, вырождение людей (часть четвертая). Цикл завершается, и дальше, согласно мифологической концепции, начинается новый виток развития (как, например, создание нового поколения людей, родоначальниками которых были Девкалион и Пирра). Однако роман Свифта подобного продолжения не предполагает, поскольку герой собирается лишь «приучить себя выносить вид человека». Другими словами, Свифт критически переосмысливает античную традицию, воплощая ее в пародийном варианте. Безусловно, можно интерпретировать весь сюжет как поиск, скитание, обретение себя и истины, а героя - как архетип странника, воплощающего в себе стадии развития человеческой жизни (юнец, воин, творец, мудрец). Однако дело в том, что все эти знаковые, культурологические моменты Свифт подвергает критике через смех. Наконец, пародированию подвергается магическое свойство самого слова, зафиксированное в мифе. Так, уже в предисловии автор жалеет «о собственной большой оплошности». Он легкомысленно рассчитывал на тысячу преобразований в мире, «вытекающих из наставлений, преподанных в моей книге». Более того, он был «уверен», «что семь месяцев - достаточный срок, чтобы избавиться от всех пороков и безрассудств, которым подвержены йеху» (ПГ, с. 11).
Таким образом, можно сделать вывод о том, что Джонатан Свифт в романе «Путешествия Гулливера» использует традиционные формы повествования, уходящие своими корнями в мифологическую поэтику. Однако он отказывается от самой сущностной характеристики мифа (учитывая его природу). Как известно, миф - это способ осмысления мира. Содержание мифа воспринимается
как истина, доступная далеко не каждому, поэтому передаваться оно может различными средствами. Главной функцией мифа является его мировоззренческая составляющая, в которой воплощены представления о реальном мире в фантастическом преломлении. Свифт оставляет фантастическое преломление реального мира, но для него это является лишь художественным средством. С его помощью автору удается высветить самые «болевые» точки современного ему общества. Истина же об этом мире остается недоступной для понимания автора, в каких бы странах и ситуациях ни оказывался его герой. Выворачивая наизнанку структуру и символику мифа, он довольно зло высмеивает пороки человечества, уходящие корнями в его «героическую» природу. Такая интерпретация мифологической традиции является следствием философско-религиозных взглядов писателя, согласно которым все несчастья и беды приносит в мир слабый и неразумный человек, таковым рожденный.
E.Z. Aleeva. Cultural Aspects of Myth in “Gulliver’s Travels” by Jonathan Swift.
The article presents an attempt to trace the connections of the early 18th-century English novel with the preceding epochs. The novel under consideration is “Gulliver’s Travels” written by Jonathan Swift. Mythological constants determining particular features of the genre become the main aspect of the analysis. Besides, this aspect gives us an opportunity to examine Swift’s novel from the point of view of culture studies approach. This widens the prospects of investigation. The article also regards the spatial-temporal structure of the novel, the type of the hero and its interrelations with mythological tradition.
Key words: Jonathan Swift, myth, genre, cultural studies.
Источники
ПГ - СвифтДж. Путешествия Гулливера. - М.: АСТ; Транзиткнига, 2005. - 378 с.
Литература
1. Ващенко А.В. Суд Париса: сравнительная мифология в культуре и цивилизации. -М., 2008. - 134 с.
2. Грейвс Р. Мифы Древней Греции. - М.: Прогресс, 1992. - 619 с.
3. Свифт Дж. Сказка бочки. - М.: АСТ; Транзиткнига, 2005. - 238 с.
4. Мелетинский Е.М. Общее понятие мифа и мифологии // Мифологический словарь. -М.: Сов. энцикл., 1991. - C. 653-658.
Поступила в редакцию 16.02.10
Алеева Елена Загидовна - кандидат филологических наук, доцент кафедры зарубежной литературы Казанского государственного университета.
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
Министерство образования и науки Республики Казахстан
Костанайский Государственный Университет имени А.Байтурсынова
Кафедра иностранной филологии
Курсовая работа
Дисциплина: Литература народов стран зарубежья (VI - XXвв.)
На тему: « Путешествие Гулливера » Свифта: проблематика, поэтика, жанр
Выполнила: Жагыпарова С.С.
студентка 3 курса
очной формы обучения
Научный руководитель:
Мустафина К.Е.
Ст. преподаватель
Костанай, 2014
Введение
1. Биография и публицистическая деятельность Д.Свифта
1.1 Политические и философские взгляды писателя
1.2 Актуальность романа «Путешествие Гулливера»
2. «Путешествие Гулливера» как философско-политическая сатира
2.1 Гротеск и ирония в романе
2.2 Аллегория и метафора в романе
2.3 Образ главного героя и его функции в романе
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Свифт зло высмеивает человеческие пороки, смешные и печальные, которые, к сожалению, имеют глубокие социальные корни. Поэтому сатира Свифта актуальна и в наши дни. Она потому и значительна, что глубоко серьезна и преследует высокие идейные цели. Джонатан Свифт искал истину современного ему мира. «Путешествия Лемюэля Гулливера» - пародийная имитация, с одной стороны, поиск и открытие истины, с другой. Свифт полагал, что его первая задача - приблизиться к духовной жизни века и разобраться в ней. Он говорит с читателями о религии, но не на непонятном языке богословов; о политике, но не на партийном жаргоне, непонятном для большинства; о литературе, но без заносчивости и самодовольства.
Объект данной курсовой работы - произведения «Путешествие Гулливера».
Предмет данной курсовой работы - гротеск и ирония, аллегория и метафора, используемая для создания образа главного героя.
Цель данной курсовой работы - рассмотреть сатирическое наследие Джонатана Свифта.
Исходя из поставленной цели, необходимо реализовать следующие задачи:
Рассмотреть биографию и публицистическую деятельность Джонатана Свифта;
Изучить политические и философские взгляды Д. Свифта;
Показать примеры гротеска и иронии, аллегории и метафоры в романе;
Велико произведение «Путешествия Лемюэля Гулливера» тем, что оно глубоко обобщено. Все вещи, описанные Джонатаном Свифтом, имеют черты и действия современников автора. Он не мог бить врага открыто, потому и наступал на него посредством намеков, аналогий и аллегорий.
Современный Свифту читатель должен был в неведомых странах и народах узнать (и узнал!) до отвращения знакомые нравы, приметы собственной жизни и истории. Уж таковы, взгляд, манеры, особенности таланта Свифта: он был мудрый философ, неистощимый фантазер и остроумный, неподражаемый сатирик.
Сатира Свифта направлена против Английского правительства и церкви XVII-XVIII веков. Это - гротескное осмеяние общественного строя и политики господствующих классов.
1. Биография и публицистическая деятельность Д.Свифта
Жизнь Джонатана Свифта насыщена многообразными перипетиями и превратностями. Он родился в Дублине, в Ирландии, в семье мелкого судейского чиновника-англичанина, однако отец вскоре умер, мать уехала в Англию, и мальчик провёл детство в доме дяди-ирландца. Свифт окончил богословский колледж Дублинского университета, по окончании колледжа десять лет служил литературным секретарём у У.Темпла - писателя, бывшего некогда дипломатом.
Наконец Свифт получил приход в глухой ирландской деревушке Ларакор. Здесь он занимался античной литературой, а также внимательно следил за современной английской, ирландской и шотландской литературой. Свифт часто бывал в Лондоне, был принят при дворе, участвовал в борьбе парламентских партий своими статьями и памфлетами. В 1704 г. он написал "Сказку о бочке", в которой дезавуировал католицизм, англиканство и пуританизм. "Сказку" восторженно встретил Вольтер и внёс в индекс запрещённых книг Ватикан. За эту книгу Свифт был отправлен настоятелем собора Святого Патрика в Дублин, где и дожил до конца своих дней. В Дублине Свифт пользовался непререкаемым авторитетом. Наместник Англии в Ирландии говорил: "Я правлю Ирландией с соизволения доктора Свифта". Здесь, в Дублине, Свифт написал свой единственный роман, принесший ему сразу же необычайную популярность, "путешествия в некоторые отдалённые страны света Лемюэля Гулливера" (1726), избрав мишенью своей сатиры несовершенство человеческой цивилизации. Традиции Свифта были продолжены всеми сатириками Англии.
События 1688--1689 годов, приведшие к созданию в стране конституционной монархии, вызвали в Ирландии волнения, и Свифт вместе с родственниками переезжает в Англию (в Лейстер), где становится полуслугой, полусекретарем богатого царедворца и дипломата Уильяма Темпля. В доме этого вельможи Свифт встречается с политическими деятелями и учеными, усиленно пополняет свои знания, чему весьма способствовала богатая библиотека в поместье Темпля. В 1692 году благодаря поддержке Темпля, Свифт сдал экзамен в Оксфордском университете на степень магистра искусств, которая предоставляла право на духовную должность. Свифт отправляется в Ирландию, где получает небольшой церковный приход. Но в 1696 году он вновь возвращается к Темплю, на этот раз уже как друг. В это время начинается, а вскоре и расцветает его творчество.
Свифт пробует свои силы в классицистических жанрах, пишет оды, поэмы, а затем находит свое настоящее призвание -- создает сатиры. Первые сатирические произведения Свифта: памфлет «Битва книг» -- описание литературных нравов той поры и «Сказка бочки» -- антирелигиозная сатира сделали его известным и влиятельным лицом в Англии. Слава Свифта как журналиста и памфлетиста в этот период настолько велика, что приводит в трепет его политических противников.
Свифт не стремится ни к богатству, ни к титулам -- он всецело занят политической деятельностью, направленной на быстрейшее заключение мира. Свифт уезжал из Лондона с грустью, но именно в Ирландии ему было суждено прославиться по-настоящему.
Родина Свифта была тогда в бедственном положении. Англичане запретили ввоз ирландских изделий, чем нанесли огромный ущерб экономике страны, довели до нищеты ирландский народ. В Дублине Свифт исполнял церковную службу, к нему приехала его жена Стелла, писатель все больше и больше отдалялся от политической жизни Англии и все более проникался заботами об Ирландии. В 1720 году он выступил в защиту Ирландии, превращенной англичанами в колонию. Он опубликовал памфлет «Предложение о всеобщем употреблении ирландской мануфактуры», в котором предложил ирландцам бойкотировать английские товары и развивать собственную промышленность. Памфлет был опубликован анонимно, но весь Дублин знал его автора. Английское правительство назначило большую награду за имя автора памфлета, однако к этому моменту Свифт приобрел всеобщую любовь в Ирландии, и никто не выдал его авторство.
В 1728 году умерла Стелла. Свифт очень тяжело переживал постигший его удар, у него стали учащаться головокружения. Через некоторое время над ним учредили опеку, а последние семь лет он провел почти в невменяемом состоянии, изредка приходя в сознание и тут же начиная что-нибудь писать. Немощный, больной, глухой, он продолжал творить.
Джонатан Свифт скончался в 1745 году на родине, в Дублине. Эпитафия на его могиле гласит: "Жестокое негодование уже больше не может терзать его сердца. Иди, путник, подражай, если можешь, ревностному защитнику дела доблестной свободы!". День смерти Свифта стал траурным днем для всей Ирландии.
1.1 Политические и философские взгляды писателя
путешествие гулливер свифт роман
Мировоззрение Свифта, по его собственным словам, окончательно сложилось ещё в 1690-е годы. Свифт пишет, что мизантропы получаются из людей, которые считали людей лучше, чем они есть, а затем поняли, что обманулись. Свифт же «не питает ненависти к человечеству», потому что никогда не имел никаких иллюзий на его счёт. «Вы и все мои друзья должны позаботиться о том, чтобы мою нелюбовь к миру не приписывали возрасту; в моём распоряжении есть надёжные свидетели, которые готовы подтвердить: с двадцати до пятидесяти восьми лет это чувство оставалось неизменным». Свифт не разделял либеральной идеи о высшей ценности прав отдельного человека; он считал, что, предоставленный самому себе, человек неизбежно скатится к скотскому аморализму йеху. Для самого же Свифта мораль всегда стояла в начале списка человеческих ценностей. Нравственного прогресса человечества он не видел (скорее, наоборот, отмечал деградацию), а к научному прогрессу он относился скептически и ясно показал это в «Путешествиях Гулливера».
Важную роль в поддержании общественной морали Свифт отводил англиканской церкви, которая, по его мнению, относительно меньше испорчена пороками, фанатизмом и произвольными извращениями христианской идеи -- по сравнению с католицизмом и радикальным пуританизмом. В «Сказке бочки» Свифт высмеивал теологические споры, а в «Путешествиях Гулливера» описал знаменитую аллегорию непримиримой борьбы тупоконечников против остроконечников. В этом, как ни странно, причина его неизменных выступлений против религиозной свободы в британском королевстве -- он считал, что религиозный разброд подрывает общественную мораль и человеческое братство. Никакие богословские разногласия, по мнению Свифта, не являются серьёзной причиной для церковных расколов, и тем более -- для конфликтов. В памфлете «Рассуждение о неудобстве уничтожения христианства в Англии» Свифт протестует против либерализации религиозного законодательства в стране. По его мнению, это приведёт к размыву, а в перспективе -- к «отмене» в Англии и христианства, и всех связанных с ним моральных ценностей.
В таком же духе выдержаны и другие саркастические памфлеты Свифта, а также -- с поправкой на стиль -- его письма. В целом творчество Свифта можно рассматривать как призыв найти пути улучшить человеческую природу, отыскать способ возвысить её духовную и разумную составляющие. Свою Утопию Свифт предложил в виде идеального общества благородных гуигнгнмов.
Политические взгляды Свифта, как и религиозные, отражают его стремление к «золотой середине». Свифт решительно выступал против всех видов тирании, однако столь же решительно требовал, чтобы недовольное политическое меньшинство подчинялось большинству, воздерживаясь от насилия и беззакония. Биографы отмечают, что несмотря на переменчивость партийной позиции Свифта, его взгляды оставались неизменными на протяжении всей его жизни. Отношение Свифта к профессиональным политикам лучше всего передают известные слова мудрого короля великанов: «всякий, кто вместо одного колоса или одного стебля травы сумеет вырастить на том же поле два, окажет человечеству и своей родине бомльшую услугу, чем все политики, взятые вместе».
Свифта иногда изображают мизантропом, ссылаясь на то, что в своих произведениях, особенно в IV путешествии Гулливера, он беспощадно бичует человечество. Однако такой взгляд трудно совместить со всенародной любовью, которой он пользовался в Ирландии. Трудно также поверить, что Свифт изобразил нравственное несовершенство человеческой природы с целью поиздеваться над ней. Критики отмечают, что в обличениях Свифта чувствуется искренняя боль за человека, за его неумение достичь лучшей участи. Больше всего Свифта выводило из себя излишнее человеческое самомнение: он писал в «Путешествиях Гулливера», что готов снисходительно отнестись к любому набору человеческих пороков, но когда к ним прибавляется ещё и гордость, «терпение моё истощается». Проницательный Болингброк как-то заметил Свифту: если бы он действительно ненавидел мир так, как изображает, он бы так на этот мир не злобствовал.
Свифт так определил свои взгляды:
Я всегда ненавидел все нации, профессии и всякого рода сообщества; вся моя любовь обращена к отдельным людям: я ненавижу, например, породу законников, но люблю адвоката имярек и судью имярек; то же самое относится и к врачам (о собственной профессии говорить не стану), солдатам, англичанам, шотландцам, французам и прочим. Но прежде всего я ненавижу и презираю животное, именуемое человеком, хотя от всего сердца люблю Джона, Питера, Томаса и т. д. Таковы воззрения, коими я руководствовался на протяжении многих лет, хотя и не высказывал их, и буду продолжать в том же духе, пока буду иметь дело с людьми.
1.2 Актуальность романа «Путешествие Гулливера»
«Путешествия Гулливера» -- произведение, написанное на стыке жанров: это и увлекательное, чисто романное повествование, роман-путешествие; это роман-памфлет и одновременно роман, носящий отчетливые черты антиутопии -- жанра, который мы привыкли полагать принадлежащим исключительно литературе XX столетия; это роман со столь же отчетливо выраженными элементами фантастики, и буйство свифтовского воображения воистину не знает пределов. Будучи романом-антиутопией, это и роман в полном смысле утопический тоже, в особенности его последняя часть. И наконец, несомненно, следует обратить внимание на самое главное -- это роман пророческий, ибо, читая и перечитывая его сегодня, прекрасно отдавая себе отчет в несомненной конкретности адресатов свифтовской беспощадной, едкой, убийственной сатиры, об этой конкретике задумываешься в последнюю очередь. Потому что все то, с чем сталкивается в процессе своих странствий его герой, его своеобразный Одиссей, все проявления человеческих, скажем так, странностей -- тех, что вырастают в «странности», носящие характер и национальный, и наднациональный тоже, характер глобальный, -- все это не только не умерло вместе с теми, против кого Свифт адресовал свой памфлет, не ушло в небытие, но, увы, поражает своей актуальностью. А стало быть -- поразительным пророческим даром автора, его умением уловить и воссоздать то, что принадлежит человеческой природе, а потому носит характер, так сказать, непреходящий. Это произведение было актуально и в те времена, и в нынешнее время. Джонатан Свифт в этом романе затрагивает глобальные проблемы. Например: в первой части, в стране Лилипутии существуют две «враждующие партии, известные под названием Тремексенов и Слемексенов», отличающиеся друг от друга лишь тем, что сторонники одной являются приверженцами… низких каблуков, а другой -- высоких, причем между ними происходят на этой, несомненно весьма значимой, почве «жесточайшие раздоры»: «утверждают, что высокие каблуки всего более согласуются с… древним государственным укладом» Лилипутии, однако император «постановил, чтобы в правительственных учреждениях… употреблялись только низкие каблуки…». Можно предположить, что это реформы Петра Великого, споры относительно воздействия, которых на дальнейший «русский путь» не стихают и по сей день. Еще одна проблема это ожесточенная война, которую ведут между собой «две великие империи» -- Лилипутия и Блефуску: с какой стороны разбивать яйца -- с тупого конца или же совсем наоборот, с острого. Здесь Свифт ведет речь о современной ему Англии, разделенной на сторонников тори и вигов -- но их противостояние кануло в Лету, став принадлежностью истории, а вот замечательная аллегория-иносказание, придуманная Свифтом, жива. Ибо дело не в вигах и тори: как бы ни назывались конкретные партии в конкретной стране в конкретную историческую эпоху -- свифтовская аллегория оказывается «на все времена». И дело не в аллюзиях -- писателем угадан принцип, на котором от века все строилось, строится и строиться будет.
2. «Путешествие Гулливера» как философско-политическая сатира
2.1 Гротеск и ирония в романе
Сила сатиры Свифта заключается в том, что конкретные факты, персонажи и ситуации обретают общечеловеческий смысл, оказываются действительными для всех времен и народов.
Чтобы разобраться в этом, надо рассмотреть книгу Свифта в атмосфере времени, ее породившего. Пессимистический дух сатиры Свифта были прямым наследием XVII века.
Основной темой “Путешествий Гулливера” является изменчивость внешнего облика мира природы и человека, представленная фантастической и сказочной средой, в которую попадает Гулливер во время своих странствий. Меняющийся облик фантастических стран подчеркивает, в соответствии с замыслом Свифта, неизменность внутренней сути нравов и обычаев, которая выражена одним и тем же кругом осмеиваемых пороков. Вводя сказочные мотивы повествования в их собственной художественной функции, Свифт не ограничивается ею, но расширяет ее значимость за счет пародии, на основе которой строится сатирический гротеск. Пародия всегда предполагает момент подражания заранее известному образцу и тем самым вовлекает в сферу действия свой источник. Двойная художественная функция фантастики - занимательность и гротескная пародия - разрабатывается Свифтом в русле античной и гуманистической традиции посредством сюжетных параллелей, которые составляют особый пласт источников “Путешествий Гулливера”. В соответствии с этой традицией сюжет группируется вокруг схемы вымышленного путешествия. Что касается Гулливера, то его образ опирается на английскую прозу XVII в., в которой широко представлены повествования путешественников эпохи великих географических открытий. Из описаний морских путешествий Свифт заимствовал приключенческий колорит, придавший произведению иллюзию зримой реальности. Эта иллюзия увеличивается еще и потому, что во внешнем облике между лилипутами и великанами, с одной стороны, и самим Гулливером и его миром - с другой стороны, существует точное соотношение величия. Количественные соотношения поддерживаются качественными различиями, которые устанавливает Свифт между умственным и нравственным уровнем Гулливера, его сознанием и, соответственно, сознанием лилипутов, бробдингнежцев, еху и гуигнгнмов. Угол зрения, под которым Гулливер видит очередную страну своих странствий, заранее точно установлен: он определяется тем, насколько ее обитатели выше или ниже Гулливера в умственном или нравственном отношении. Иллюзия правдоподобия служит камуфляжем иронии автора, незаметно надевающего на Гулливера маски, зависящие от задач сатиры. Сказочная фабула в сочетании с правдоподобным приключенческим колоритом морского путешествия составляют конструктивную основу “Путешествий Гулливера”. Сюжетные линии фабулы, являясь иносказанием обобщенной сатиры, объединяют множество смысловых элементов, рассчитанных исключительно на взрослого читателя, - намеков, каламбуров, пародий - в единую композицию представляющую смех Свифта в самом широком диапазоне - от шутки до “сурового негодования”.
Раскрытие важнейших социальных противоречий в романе осуществляется в обобщенном образе государства, пронизывающем все четыре части произведения. Англия и - шире Европа предстает перед нами в нескольких измерениях, в разных планах. Так, крошечные обитатели Лиллипутии, уродливые жители Лапуты и отвратительные еху из страны гуигнгнмов - это фантастически и сатирически преображенные европейцы, воплощение неизлечимых пороков общества. Сопоставление и обыгрывание существ разных размеров дает автору возможность показать человека с необычной точки зрения и раскрыть новые стороны его природы. Если смотреть на человека глазами лилипутов, он покажется огромным, если глазами великанов, он покажется маленьким. Все зависит от точки зрения. Все претендующее на абсолютность сравнивается с ничтожным и малым. Однако, несмотря на малую величину лилипутов, у них есть свои города, нравы, обычаи, государство, император, двор, министры. И, что особенно важно, у них были старинные мудрые установления, которые постепенно вытеснены современными нравами. Свифт прибегает к материализованной метафоре, чтобы показать угодничество и ловкость, которые требуются, чтобы сделать карьеру при дворе лилипутов. Надо с детских лет тренироваться в том, чтобы плясать на канате. Надо показать свою ловкость и в том, чтобы перепрыгнуть через палку, которую держит император, или подлезть под нее. Утверждение мощи и величия звучит из уст лилипутов комически и наводит на мысль об относительности всякой власти. Борьба двух партий, существующих при дворе - партия высоких и низких каблуков, - служит тому, чтобы отвлечь внимание людей от насущных вопросов жизни. Партийную борьбу дополняет изображение религиозных распрей. Они показаны в виде борьбы тупоконечников и остроконечников. Из-за того, с какого конца разбивать яйцо, фанатики идут на смерть. Свифт выступает здесь против религиозного фанатизма и религиозных предрассудков.
Интрига, которая началась против Гулливера, - первый экскурс в область человеческой природы, как она проявляет себя в сфере политики. Гулливер не только защитил государство от вторжения неприятеля, но и спас дворец от пожара, что не смогли понять и оценить лилипуты. По необъяснимым причинам ненависть к Гулливеру растет и за его спиной зреет нечто страшное. Но если враги Гулливера предлагают его убить, то друг предлагает гуманную меру - выколоть ему глаза. Он полагает, что этим удовлетворит правосудие и восхитит своей мягкостью весь мир.
Во второй части романа - путешествие в Бробдингнег - все поворачивается обратной стороной. Жители страны - великаны. Свифт продолжает обыгрывать разницу размеров. Гулливер попадает в положение лилипута. Он сам выглядит как ничтожное существо, зверек, насекомое. С другой стороны, маленький рост Гулливера и соответственно иной прицел его глаз дают ему возможность видеть то, что не видят большие люди, например, непривлекательные стороны человеческого тела вблизи.
Великаны показаны двояко. Это существа могучих размеров, существа грубо-материальные, не облагороженные духовностью. Их большой рост сочетается с умственной ограниченностью, непритязательностью и грубостью. Но этим не исчерпывается характеристика великанов. Король и королева - большие люди, большие не только физически, но и нравственно и интеллектуально.
Тема Англии вводится здесь иначе, чем в первой части. Центральное место занимают беседы Гулливера с королем. Гулливер выступает как средний англичанин, со всеми его предрассудками и неосознанной жестокостью. Он хочет возвысить свое отечество, изображает политическое устройство как идеальное, выдвигает на первый план все, что, по его мнению, может это государство украсить. В ответ на это, король - человек наделенный природным здравым смыслом заметил, как ничтожно человеческое величие, если такие крохотные насекомые могут стремиться к нему. Свифт высказывал эту мысль, сопоставляя лилипутов с Гулливером и он повторяет ее сопоставляя Гулливера с великанами. Трезвый, здравомыслящий характер короля великанов кажется Свифту очень привлекательным. Свифт положительно оценивает и общественную систему великанов. Политика не возведена у них в степень науки. Король великанов - противник государственных тайн, интриг и изощренности. Он полагает, что человек, который вырастил одно зерно, стоит больше, чем все политики.
Третья часть книги философски трактует вопрос о соотношении науки и жизни. Искусство Свифта состоит в том, что он умеет самые отвлеченные и абстрактные вещи выразить конкретно и наглядно. Остров Лапута парит в небесах. На нем проживают знатные люди, представители аристократии. Люди эти погружены в глубокие размышления. Все подчинено здесь науке, абстрактной и умозрительной. Остров не просто населен учеными. Он - чудо науки, которое оторвано от народа. Наука - достояние высших классов. Сама столица государства и большинство селений помещаются на земле, где живут подданные. Когда же жители одного города восстали, летающий остров подавил мятеж. Чудо науки применяют против народа. Все это не просто выдумка Свифта. Он выразил в остроумной и наглядной форме реальное противоречие старого общества - отрыв народа от культуры и науки. Обитатели острова Лапута уходили в отвлеченные сферы и были равнодушны к реальной жизни, где процветало невежество и нищета. На земле же создана Академия прожекторов, которая является обществом полузнаек, пытающихся осчастливить человечество своими наивными открытиями. Они демонстрируют неисчерпаемый запас глупости. Прожекторы хотят все изменить только для того, чтобы менять. Ни один их проект не доведен до конца. Они разрушили старое, но не создали нового. Поэтому страна в запустении и развалинах. Свифт развивает здесь очень глубокую мысль. Он высмеивает людей, одержимых манией все менять, слепой приверженностью к новому и стремлением во чтобы то ни стало разрушать старое, людей, которые останавливаются на полпути и не доводят до конца своих начинаний, которые заняты бессмысленными прожектами, не вытекающими из требований жизни и к тому же абсолютно неосуществимыми. Среди прожектеров есть люди, стремящиеся усовершенствовать общество и исправить его пороки, например, найти умных министров, прекратить раздор партий.
Свифт говорит об этом с нескрываемой иронией, рассматривает эти попытки, как такие же безнадежные и неосуществимые проекты.
В третьей части трактуется также вопрос о развитии человечества - его историческом и биологическом развитии, о движении истории, о жизни и смерти. Попадая на остров Глобдобдриб - остров чародеев и волшебников, перед Гулливером проходит вся история человечества. Здесь и выступает историческая концепция Свифта. Он питает глубокое уважение к древности и ее героям. Это уважение перерастает в своеобразный классицизм. Сопоставление древней и новой истории нужно Свифту для того, чтобы показать деградацию и упадок человечества. Угнетение, подкуп, вероломство, предательство - вот что сопровождало рождение нового цивилизованного общества. Концепция развития человека, которую излагает Свифт, акцентирует прежде всего противоречия этого развития, конечный упадок человеческого рода. Она противостоит оптимистической концепции просветителей, изображающей исторический процесс как победу света над тьмой.
Третья часть романа завершается посещением восточных стран. Нелепость и жестокость придворного обихода выступает в ней в особенно откровенных формах. Особую группу людей этой страны составляют струльдбруги, или бессмертные. Описание этих людей как бы перекликается с воскрешением мертвых, которое происходило на острове чародеев и волшебников. Долголетие - мечта каждого человека. Гулливер пришел в восторг от этой идеи. Он полагает, что вечная жизнь может дать человеку опыт и мудрость, что богатство жизненного опыта, который накопит бессмертный, помешает упадку и вырождению человечества. Но все происходит наоборот.
Человек не может надеяться на вечную молодость. И струльбруги оказываются вечными стариками. Они лишены естественных чувств и с трудом понимают язык нового поколения. Алчные и жадные, они хотят захватить власть, а так как не способны к управлению - могут лишь привести государство к гибели. Эта глава повествует о биологической и социальной деградации человека и о бессилии науки найти рецепты для его спасения.
История - является предметом сатирического изображения в “Путешествиях Гулливера”. В гротескно-сатирическом описании всех трех стран, которые посещает Гулливер перед своим заключительным путешествием, содержится контрастирующий момент - мотив утопии, идеального общественного устройства. Мотив утопии выражен как идеализация предков. Он придает повествованию Гулливера особый ракурс, при котором история предстает перед читателем как смена деградирующих поколений, а время повернуто вспять. Этот ракурс снят в последнем путешествии, где мотив утопии выдвинут на передний план повествования, а развитие общества представлено идущим по восходящей линии. В путешествии в страну гуигнгнмов - Свифт дает свою трактовку распространенной в эпоху Просвещения мысли о добродетельных дикарях, детях природы, представляющих живой контраст испорченности цивилизованного общества. Его крайние точки воплощены в гуигнгнмах и еху. Гуигнгнмы вознесены на вершину интеллектуальной, нравственной и государственной культуры, еху низринуты в пропасть полной деградации. Однако такое положение не представлено низменным от природы. Общественное устройство гуигнгнмов покоится на принципах разума, и в своей сатире Свифт пользуется описанием этого устройства как противовесом картине европейского общества XVII века. Тем самым расширяется диапазон его сатиры. Однако страна гуигнгнмов - идеал Гулливера, но не Свифта. Жестокостей гуигнгнмов по отношению к еху Гулливер, естественно, не замечает. Но это видит Свифт: гуигнгнмы хотели “стереть еху с лица земли” лишь за то, что “не будь за еху постоянного надзора, они тайком сосали бы молоко у коров, принадлежащим гуигнгнмам, убивали и пожирали их кошек, вытаптывали их овес и траву”. В каждом пункте характеристики еху мы узнаем черты людей. Еху ненавидят друг друга больше, чем животные другой породы. Они хитры, злы, вероломны, мстительны, дерзки, трусливы. Критика человечества носит у Свифта антропологический характер - он критикует человеческую природу вообще. Но, стремясь обнажить и сконцентрировать в образе еху отрицательные черты, Свифт и отмечает то, что отличает еху от человека. Он не ставит между ними знака равенства. Человек отличается своей системой управления, науками, искусствами, промышленностью. Это отличие очень важно для понимания концепции книги.
Гуигнгнм обозначает совершенство природы. У гуигнгнмов нет слов и соответственно терминов для выражения понятий “власть”, “правительство”, “война”, “закон”, “наказание”, и других понятий. Нет у них также слов обозначающих ложь и обман. И поэтому у них не существует тюрем, виселиц, политических партий и так далее. Перед нами патриархальная утопия, некое до государственное состояние, жизнь простая и естественная. Основное правило их жизни - совершенствование разума. Они не знаю ни страстей, ни корысти. При заключении брака и речи нет о любви или ухаживаниях. Нет ревности и нежности, ссор, прелюбодеяния и разводов. Гуигнгнмы не боятся смерти. Они относятся к ней спокойно. Удивительная разумность и рассудительность не знающих страстей отличает их не только от еху, но и от людей. Такой пресной жизнью и живут разумные лошади, именуемые гуигнгнмами.
Ироническое отношение автора к Гулливеру, впавшему в экстатический энтузиазм под воздействием интеллекта гуигнгнмов, проявляется не только в комическом подражании Гулливера лошадям, его странном поведении во время обратного путешествия в Англию и тяге к конюшне при возвращении домой - подобного рода комические воздействия среды Гулливер испытывал и после возвращения из предыдущих своих путешествий, - но и в том, что в идеальном для Гулливера мире гуигнгнмов Свифт наметил контуры самого тиранического рабства.
Одной из главных примет сатирического стиля Свифта является ирония. Она создает как бы двоякое восприятие каждого факта - восприятие прямое и буквальное и второе - ироническое восприятие, обнажающее истину.
В романе “Путешествия Гулливера” происходит слияние острой политической проблемности, философии, истории, комических ситуаций, фантастики, публицистики, пародии и трагедии, путешествия и рассуждений героя. В этом художественно-философском комплексе можно до конца разобраться, если за исходную позицию Свифта принять стремление создать реалистическую сатиру, сказать всю правду и тем самым нанести сокрушительный удар по всем прототипам лилипутов, лапутян и еху, обитающим в Англии, а также по господствующим идеям, которые либо персонифицированы в романе, либо отражены в образах-понятиях.
2.2 Аллегория и метафора в романе
Весь текст романа Свифта наполнен аллегориями, намеками, скрытыми и явными цитатами. Намеки, каламбуры, пародии постоянно переплетаются, создавая единую картину, которая выражает смех автора в самом широком диапазоне -- от шутки до сурового негодования.
Одним из значительных разделов «Путешествия Гулливера» является «Путешествие в Лилипутию». «Опустив глаза как можно ниже, я различил перед собою человеческое существо, ростом не более шести дюймов, с луком и стрелой в руках и колчаном за спиной». Эта часть насыщена намеками, аллегорией непосредственно вплетенными в действие. Не случайно автор подчеркивает различие во внешнем облике большого Гулливера и маленьких лилипутов. Это соотношение размеров отражает и качественные соотношения в умственном развитии, моральных и нравственных качествах, стремлениях, образе жизни героев.
Сквозь маленький рост жителей Лилипутии ярко проступают жестокость, жадность, коварство великих министров и императоров, мелочность их интересов и стремлений. Мишенью сатиры служат не только пороки английской политической жизни, ной непомерно честолюбивые претензии власти.
Метафора в романе встречается в третьей части. Третье путешествие начинается с того, что Гулливер встречается с островом Лапута (или остров встречается с Гулливером, кому как угодно). Дело в том, что остров этот не простой, а летающий. Летает он с помощью гигантского магнита, установленного в алмазном основании, и благодаря этому способен осуществлять репрессии в подвластных ему землях - заслонить им солнце или же попросту раздавить. Здесь можно увидеть явную метафору господства Англии над Ирландией, на что указывает и название мятежного города Линдолино. Айзек Азимов проницательно заметил, что присутствие в слове двух «лин», наверняка, завуалированное название ирландской столицы Дублин («дуб-лин»). Метафора островной замкнутости мира Гуингмов как и других островитян реализующих один по сути «код» подавления на разных языках становится трагической метафорой отсутствия движения, отсутствия возможности выхода, познания и совершенствования. Если понимать движение как познание - то это познание абсолютной замкнутости, невозможности движения.
2.3 Образ главного героя и его функции в романе
«Путешествие в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей». Роман Свифта написан в традиции мениппеи, в которой абсолютная свобода сюжетного вымысла мотивируется «идейно-философской целью - создавать исключительные ситуации для провоцирования и испытания философской идеи - слова, правды, воплощенной в образе мудреца, искателя этой правды». Содержанием мениппеи становятся не приключения конкретного героя, а перипетии самой идеи. Такая постановка вопроса позволяет увидеть глубокую внутреннюю целостность как образа самого Гулливера, так и произведения в целом. На первый взгляд в романе Свифта четыре разных Гулливера.
Первый - в Лилипутии. В этой стране он велик и могуч, как истинный герой, и олицетворяет все лучшее, что есть в человеке: разум, красоту, мощь, милосердие.
Второй - в Бробдингнеге. В стране великанов Гулливер - постоянный герой комических ситуаций. Он выполняет функции королевского шута, забавного ученого лилипута. Выслушав рассказ Г. о политическом и социально-экономическом устройстве Англии, король Броб-дингнега делает вывод, что «большинство ваших соотечественников есть выводок маленьких отвратительных пресмыкающихся, самых пагубных из всех, какие когда-либо ползали по земной поверхности».
Третий - равнодушный и спокойный наблюдатель, аккуратно фиксирующий безумства, уродства, извращения, которые видит в летающем королевстве Лапута, стране Бальни-барби и в Великой Академии ее столицы Лага-до, на острове некромантов Глаббдобдриб, в королевстве Лаггнегт, где знакомится с вечно бессмертными струльдбругами.
Четвертый - это Гулливер из страны гуингнгнмов (разумных лошадей) и йэху (одичавших потомков пары англичан, попавших на остров в результате кораблекрушения). Здесь Гулливер - трагически одинокий и ненавистный себе человек. А быть человеком - значит принадлежать к роду омерзительных йэху, славящихся своей прожорливостью, похотью, ленью, злобой, лживостью и тупостью.
Эти разные Гулливеры представляют собой ипостаси единого образа. Герой произведения, написанного в мениппейной традиции,- человек идеи, мудрец - поставлен автором в ситуации столкновения с мировым злом в самых предельных его выражениях. Все, что видит в своих путешествиях Гулливер, служит Свифту для испытания идеи, а не характера. Гулливер - это нормальный, разумный, морально здоровый человек, которого автор отправляет в путешествие по миру безумия, абсурда, лжи и насилия. Именно по отношению к Гулливеру раскрывается человеческая природа: неприглядная и вызывающая отвращение у любого разумного существа. Гулливер искал в безумном мире место, в котором мог бы найти покой достойный человек. И Свифт приводит своего героя в утопическую страну гуингнгнмов, но сам же возвращает его обратно в Англию, ибо в безумном мире не может существовать общество, устроенное на разумных началах. А это значит, что Гулливер должен вернуться домой: разумные лошади изгоняют героя.
История Гулливера - это история человека, пытавшегося изменить людей и их мир словом правды. В итоге Гулливер вынужден признать, что «йэху представляют собой породу животных, совсем не способную к исправлению путем наставлений и примеров.
Заключение
Роман английского писателя Джонатана Свифта (1667-17545) «Приключения Лемюэля Гулливера» - гневная сатира на государственное устройство, общественные порядки и нравы Англии ХVIII века. Приключенческая фабула романа с использованием мотивов и образцов народных сказок сделали его настолько интересным, что он стал одной из самых любимых и распространенных книг.
«Путешествия Гулливера» поистине являются обобщающей сатирической картиной современной европейской действительности. Выдумка Свифта и его изобретательность неистощимы. В каких только переделках не побывал его Гулливер! Но при всех обстоятельствах, комических и плачевных, он никогда не теряет рассудительности и хладнокровия - качеств, типичных для среднего англичанина XVIII века. Но порою спокойный, уравновешенный рассказ Гулливера расцвечивается блестками лукавого юмора, и тогда нам слышится насмешливый голос самого Свифта, который нет-нет, да и выглянет из-за спины своего героя. А иногда, не будучи в силах сдержать негодование, Свифт и вовсе забывает о Гулливере и превращается в сурового судью, превосходно владеющего таким оружием, как ядовитая ирония и злобный сарказм. Приключенческая фабула приключений заставляет читателей следить с напряженным вниманием за небывалыми похождениями героя и восхищаться неистощимой фантазией автора.
Сочиняя свой роман, писатель использовал мотивы и образцы народных сказок о карликах и великанах, о глупцах и обманщиках, а также широко распространенную в Англии XVIII века мемуарно-приключенческую литературу - книги о подлинных и мнимых путешествиях. Все это сделало произведение Свифта настолько интересным и занимательным, что сатирический философский роман, роман исключительно глубокомысленный и серьезный, стал одной из самых веселых, любимых и распространенных книг.
Список использованной литературы
1. Джеффри. Биография Свифта (перевод с английского). - "Библиотека для чтения", 1858г.
2. Веселовский А.: Дж. Свифт, его характер и сатира. - "Вестник Европы", 1877, кн. 1.
3. "Путешествия Гулливера", с биографией и примечаниями Уоллера. Изд. Кушнерева.
4. История зарубежной литературы XVIII в. Под ред. З. И. Плавскина. М., 1991 г.
5. Дубашинский И. А. Путешествия Гулливера Джонатана Свифта. М., 1969г.
6. Свифт Дж. Путешествия Гулливера. М.,1972 г.
7. Дейч А.А. Свифт и его "Путешествия Гулливера" // Дыхание времен. М., 1974г.
8. Левидов М. Путешествие в некоторые отдаленные страны, мысли и чувства Д. Свифта. М., 1986г.
9. Джонатан Свифт. Путешествия Лемюэля Гулливера.- М.:Правда,1978г.
10. Елистратова А.А. Английский роман эпохи Просвящения.- М.: Наука,1996г.
11. История зарубежной литературы 18 века: Учеб. для вузов Е.М.Апенко, А.В.Белобратов и др.; под ред. Л.В.Сидорченко, 2-ое, испр. И доп.- М..: Высшая Школа,1999г.
12. Муравьев В.С. Джонатан Свифт.- М.:Просвящение,1968г.
13. Муравьев В.С. Судьбы книг. Путешествие с Гулливером.- М.: Книга,1972г.
14. Михальской и проф. Б. И. Пуришева. М., 1981 г.
15. http://dic.academic.ru/dic.nsf/litheroes/214/ГУЛЛИВЕР
Размещено на Allbest.ru
...Подобные документы
Автор и его время. Путешествие в Лилипутию. Путешествие в Бробдингнег. Путешествие в Лапуту. Путешествие в страну Гуигнгнмов. "Приключения Лемюэля Гулливера" - гневная сатира на государственное устройство, общественные порядки и нравы Англии ХVIII века.
курсовая работа , добавлен 09.05.2003
Публицистичность произведения Свифта "Путешествия Гулливера" и его ироническая сатира в жанре мениппеи. Эксцентричное поведение героев свифтовского романа, обусловленное несовпадением обычаев выдуманных стран и настоящей, современной автору Англии.
реферат , добавлен 05.12.2009
Сатира Свифта - способ художественного воспроизведения действительности, раскрывающий ее как нечто превратное, внутренне несостоятельное посредством обличительно-осмеивающих образов. Анализ жизни и творчества писателя в политическом контексте эпохи.
дипломная работа , добавлен 02.06.2017
Творческий путь известного английского писателя Д. Свифта, его легендарные произведения, их политическая тематика. Общественная деятельность Свифта, отражение в его рассказах разочарования результатами буржуазной революции. Анализ произведений автора.
реферат , добавлен 23.07.2009
Эпоха создания романа. Автор романа «Сон в красном тереме» Цао Сюэцинь. Жанр, сюжет, композиция, герои, метафоричность романа. Иносказательность в романе: аллегорический пролог, образ Камня, имена. Метафора, её определения. Область Небесных Грез в романе.
дипломная работа , добавлен 24.09.2005
Биография и творчество Лоренса Стерна. Похвала и критика "Сентиментального путешествия", печать книги и отзывы о ней. Жанровые особенности романа. Образ Йорика в романе "Сентиментальное путешествие". Зарождение и расцвет английского сентиментализма.
реферат , добавлен 20.05.2011
Изучение биографии и творчества Михаила Юрьевича Лермонтова. Исследование мусульманского поверья и ряда чрезвычайно удивительных случаев в романе писателя. Характеристика образа, характера и портрета главного героя Печорина, его взаимоотношений с людьми.
реферат , добавлен 15.06.2011
Образ литературного героя романа Л.Н. Толстого "Анна Каренина" К. Левина как одного из самых сложных и интересных образов в творчестве писателя. Особенности характера главного героя. Связь Левина с именем писателя, автобиографические истоки персонажа.
реферат , добавлен 10.10.2011
В романе описывается жизнь одной семьи в шести поколениях, у каждого героя свои глубинные, личные заморочки, вынесенные автором наружу. Чётко прослеживается тема одиночества, как впрочем, и помешательства, замкнутости, отчаянья, доблести и страсти.
реферат , добавлен 18.03.2004
Творчество Э. Хемингуэя в культурно-историческом контексте ХХ века. Тип героя и особенности поэтики романа "Острова в океане". Автобиографический аспект в творчестве писателя. Прототипы персонажей в романе. Роль монологов в структуре образа героя.
Над современностью стал сатирический роман «Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей» (1726).
Путешествия Гулливера. Мультфильм
Продолжая традицию реалистической фантастики литературы Возрождения (например, Рабле), Свифт, пародируя популярные в то время романы путешествий, ведет своего героя в фантастические страны: Лилипутию, государство великанов – Бробдингнег, в Лапуту, Глаббдробдриб и в страну умных лошадей гуигнгнмов. Фантастические ситуации и сказочные образы служат, однако, у Свифта задаче реалистического изображения современной ему английской действительности.
Он одинаково не щадит ни старой феодальной аристократии, ни новой полубуржуазной господствующей верхушки. Он подвергает беспощадной критике всю социальную и политическую систему Англии XVIII в.
Глубокое презрение вызывает у него вырождающаяся дворянская аристократия – «смесь хандры, тупоумия, невежества, самодурства и спеси». Воспитанные «в праздности и роскоши», эти люди, однако, претендуют на первенство в стране, «и без согласия этого блестящего класса не может быть издан, отменен или изменен ни один закон», – с горькой иронией заключает Свифт, имея в виду английскую палату лордов.
Королевский двор – это «помойная яма», где господствуют продажность, карьеризм, низкопоклонство, грязные интриги. В Лилипутии ответственные посты предоставляются тем, кто выше всех прыгнет через веревочку. Среди различных способов достигнуть поста премьер-министра не последним является предательство своего предшественника.
Свифт, однако, подмечает, что ничуть не лучше и те деятели. которые яростно нападают в общественных собраниях на испорченность «дворян». Псевдодемократическая фразеология уже тогда была лицемерной маской карьеристов и интриганов. Парламент не лучше королевского двора – он оказывается «сборищем разносчиков, карманных воришек, грабителей и буянов».
Свифт насмехается и над двухпартийной системой, уже складывавшейся в Англии при его жизни. Он полагает, что различие между партиями тори и вигов столь же смехотворно, как между двумя партиями в Лилипутии, спорившими из-за того, с какого конца разбивать яйцо – с тупого или острого.
«Если какой-нибудь монарх посылает свои войска в страну, население которой бедно и невежественно, то половину его он может законным образом истребить, а другую половину обратить в рабство, чтобы вывести этот народ из варварства и приобщить к благам цивилизации», – рассказывает Гулливер.
Когда гуигнгнм спрашивает Гулливера, что заставляло людей отваживаться на рискованные путешествия, он отвечал, что «это были люди, отчаявшиеся в своей судьбе, которых выгнали с родины нищета или преступления». В другом месте Гулливер говорит: «богатые пожирают плоды работы бедных, которых приходится по тысяче на одного богача», и «громадное большинство нашего народа вынуждено влачить жалкое существование», – и это в условиях, «когда Англия, по самому скромному подсчету, производит разного рода съестных припасов в три раза больше, чем способно потребить ее население».
Идеальный общественный порядок представляется Свифту как идиллия «естественного состояния», нарисованная в IV части. Горькая ирония звучит и здесь: участниками этой идиллии оказываются не люди, а лошади – сатирик, в сущности, не верит в осуществимость подобных идиллий. Он склонен думать, что современные ему люди становятся похожими на иеху – грязных, эгоистических, с животными инстинктами человекообразных существ. На этой мрачной ноте и обрывается произведение великого английского сатирика.
Сатирические приемы Свифта многообразны. Фантастика Свифта отлична, например, от фантастики Рабле . Там было все неправдоподобно. Свифт и в изображении невероятного остается сыном 18-го столетия – «века разума». У него все строго подсчитано. Например, во сколько раз Гулливер больше лилипутов, сколько ему нужно пищи, каких размеров нужен матрац.
Свифтом пародируется самый жанр романа путешествий. Сочетание реальных географических названий с выдуманными (Япония и Лапута!) создает видимость жизненного документа. В этой пародийности содержится полемика с Дефо , так же как история иеху есть опровержение Робинзонады .
Джонатан Свифт – один из классиков английского языка. Видный английский писатель Сомерсет Моэм рассказывает в автобиографии, как в свое время язык и стиль Свифта поразили его своим совершенством: «Я списывал куски текста, а потом пытался воспроизвести их по памяти. Я пробовал заменять слова или ставить их в другом порядке. Я обнаружил, что единственно возможные слова – это те, которые употребил Свифт, а единственно возможный порядок тот, в котором он их поставил. Это – безупречная проза».
В историю мировой литературы Свифт вошел как величайший сатирик, непревзойденное мастерство которого до сих пор поражает читателей.
Произведение известного писателя Джонатана Свифта «Путешествия Гулливера» называют романом. Однако в этом творении английского автора реалистические элементы так причудливо сплелись с фантастическими, что определить его жанровую принадлежность совсем непросто. Неслучайно эту книгу редко упоминают в исследованиях, посвященных вопросам жанра – ее своеобразие не позволяет применить к ней традиционные классификации. И все же, большинство исследователей сходятся во мнении, что «Путешествия Гулливера» можно считать одним из первых антиутопических романов.
Книга являет собой острую сатиру на английскую действительность времен жизни автора. Это фантастическое произведение можно назвать социально-философским экспериментом Свифта, в ходе которого он разоблачает пороки современного ему общества. Книга разделена на четыре части, каждая из которых рассказывает о странствованиях главного героя по вымышленным странам. Морские путешествия обрамляют и связывают эти отдельные истории.
В первой части герой попадает в страну лилипутов, являющейся сатирой на монархическую Англию, во второй – в общество великанов, где царит абсолютизм, и сам герой как будто становится лилипутом. Эти две части полны приключений и забавных эпизодов, а настроение двух последующих, наоборот, довольно пессимистично, что в целом уравновешивает произведение. В третьей части автор гневно выступает против тирании и славит освободительную борьбу, он решительно отрицает идею гармоничного существования монархии во главе с гуманным царем. Обращаясь к гротеску, Свифт создает королевство, правитель которого находится на летающем острове и буквально парит над своими подданными. Господство абсурда, самодурства и шарлатанства в правящей верхушке, атмосфера ненависти среди народа – все это контрастирует с настроением первых двух частей.
Особенно силен пессимизм автора в заключительной части, где путешественник оказывается в стране разумных лошадей, где нет ни властей, ни законов, ни порядков. Эти животные, наделенные мудростью и благородством, сумели создать лучшую республику, когда-либо виденную Гулливером. Вовсе не людей, а лошадей автор делает представителями идеального общества, оптимального политического строя, где все подчинено разуму, а не каким-либо институтам. Лошади физически и духовно совершенны, в отличие от своих соседей – еху. Гулливер описывает еху как грязных, дурно пахнущих животных, отмечая их внешнее сходство с людьми. Иронично звучит придание, рассказывающее о прибывших из-за моря существах, постепенно одичавших и утративших здравый рассудок. Описывая еху, писатель показывает как они, подобно людям, пресмыкаются перед более сильными, ненавидят друг друга, устраивают побоища, жадно собирают цветные камушки, ведут праздный образ жизни. Свифт описывает человеческую природу во всем ее несовершенстве, чтобы показать, насколько люди далеки от создания идеального мироустройства. Здесь важно отметить, что Свифт не идеализирует и утопический мир лошадей. Они не знают никаких проблем, но при этом лишены и простых житейских радостей. Безмятежная цивилизация лошадей противопоставлена безрассудному миру человеческих отношений, который всегда предпочтительнее любой унылой утопии.
Так, Свифт подверг сомнению идею об идеальном мировом устройстве, предостерегая нас от возможных последствий ее воплощения, то есть создал «антиутопию». Причем в книге есть черты и утопии, и антиутопии. Об этом свидетельствует фантастическое обрамление сюжета, аллегоризм в создании типажей, широкий спектр охватываемых жизненных явлений, фольклорные мотивы. Книгу можно отнести и к сатирико-дидактическому произведению. На это указывает двойственность иронии автора (по отношению к изображаемой действительности и к самому герою), изображение злободневной современности, натурализм, стилевое многообразие, искание правды, философский вымысел.
Кроме того, что в романе находим черты антиутопии и сатиры, его еще можно назвать и одним из первых философских романов. Его тематика, единство структуры описываемых государств, их противопоставление, своеобразная атмосфера трагичности, один образ, связывающий все части книги – все это черты философского романа.
Не будет ошибочным утверждение, что произведение Свифта «Путешествие Гулливера» слишком неоднозначно, чтобы отнести его к одному конкретному жанру. Оно вмещает черты сразу нескольких форм: фантастики, утопии и антиутопии, сатиры, философского романа и даже политического памфлета.