Мотив пути в литературе. Исследовательская работа «Мотив дороги в произведениях русской классики Мотив дороги в творчестве русских писателей XIX века

ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА В РУССКОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЕ XIX-XX ВВ.

© Анатолий Иванович ИВАНОВ

Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой журналистики, e-mail: [email protected] © Наталия Владимировна СОРОКИНА Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры русской и зарубежной литературы, зав. отделением русской филологии, e-mail: [email protected]

В статье исследуется воздействие железной дороги как явления технической культуры на творчество мастеров культуры Х1Х-ХХ вв. Поэтические строки и проза, художественные полотна, посвященные железной дороге, передали первые впечатления от движущегося «парохода» на колесах и сложные чувства, связанные с обновлением, ожиданием нового. Несколько десятилетий железная дорога воспринималась как иной мир и символ прогресса.

Ключевые слова: техническая и художественная культура; железная дорога; цивилизация; прогресс.

Н. Кукольник и Н. Некрасов, Л. Толстой и П. Боборыкин, А. Чехов и Н. Гарин-Михайловский, И. Анненский и А. Блок, Л. Леонов и А. Платонов - кто только из писателей XIX - начала XX в. не обращался к теме железной дороги, ее роли в жизни своих героев, в развитии российской цивилизации! Обращались к этой теме и художники, и публицисты, и кинематографисты. Не претендуя на всеохватность обозначенной темы, перелистаем страницы истории нашей художественной культуры, передавшей самые различные оттенки в восприятии железной дороги.

При упоминании о железной дороге наш соотечественник долго еще будет вспоминать известные строки поэмы Н. Некрасова «Железная дорога» (1864), посвященной

строительству Николаевской железной дороги между Москвой и Петербургом (18421852):

Прямо дороженька: насыпи узкие,

Столбики, рельсы, мосты.

А по бокам-то всё косточки русские...

Сколько их! Ванечка, знаешь ли ты?

Из этой же поэмы цитируются социально-оптимистические строки о народе-строи-теле:

Вынес и эту дорогу железную -

Вынесет все, что господь ни пошлет!

Вынесет все - и широкую, ясную

Грудью дорогу проложит себе.

В наши времена непременно с горьковатой улыбкой добавляются, а то и отдельно, как поговорка, звучат слова, завершающие 11-ю главку:

Жаль только - жить в эту пору прекрасную

Уж не придется - ни мне, ни тебе .

Но ведь если вдуматься в смысл некрасовского произведения, то следует говорить не столько о железной дороге, сколько о строительстве, о доле строителей, будь то железная дорога или, скажем, славный Петербург. Не случайно в комментарии к этому стихотворению говорится: «Возможно, что замысел этой поэмы возник у Некрасова в 1860 г. под влиянием статьи Н.А. Добролюбова «Опыт отучения людей от пищи», где была изображена бесчеловечная эксплуатация рабочих, которая практиковалась подрядчиками при постройке железных дорог» .

Некрасовская тема дороги зазвучала в стихотворении «Тройка» (1847):

Что ты жадно глядишь на дорогу

В стороне от веселых подруг?

Знать, забило сердечко тревогу -Всё лицо твое вспыхнуло вдруг.

И зачем ты бежишь торопливо За промчавшейся тройкой вослед?..

На тебя, подбоченясь красиво,

Загляделся проезжий корнет .

По-некрасовски трагически эта тема женщины, ожидающей от дороги счастливой перемены в судьбе, прозвучала в начале XX в. в стихотворении А. Блока «На железной дороге» (1910):

Под насыпью, во рву некошеном,

Лежит и смотрит, как живая,

В цветном платке, на косы брошенном, Красивая и молодая.

Бывало, шла походкой чинною На шум и свист за ближним лесом.

Всю обойдя платформу длинную,

Ждала, волнуясь под навесом.

Три ярких глаза набегающих -Нежней румянец, круче локон:

Быть может, кто из проезжающих Посмотрит пристальней из окон...

Лишь раз гусар, рукой небрежною Облокотясь на бархат алый,

Скользнул по ней улыбкой нежною... Скользнул - и поезд в даль умчало.

Сами судьбы некрасовской и блоковской героинь окажутся сходными. Сходными и в ожидании счастья, и в том, что и ту и другую заметили красивые военные. Сходными в их несчастье. У Некрасова:

От работы и черной и трудной Отцветешь, не успевши расцвесть,

И схоронят в сырую могилу,

Как пройдешь ты тяжелый свой путь <.>

Так мчалась юность бесполезная,

В пустых мечтах изнемогая...

Тоска дорожная, железная,

Свистела, сердце разрывая.

За полвека, отделившего стихотворения Некрасова и Блока, прошло немало изменений. Вместо околицы - вокзал. Вместо про-

селочной - железная дорога. Но много ли изменилось в женской судьбе?

Пожалуй, первым кто передал необычайное состояние новизны, которое дарит железная дорога, радости движения навстречу желанному, был Н. Кукольник, автор знаменитой «Попутной песни» (1840). Все мы с детства помним слова, ставшие благодаря музыке Ф. Глинки символом начала перемещения в новый, радостный мир. Не об этом ли слова, ставшие припевом?

Дым столбом - кипит, дымится Пароход.

Пестрота, разгул, волненье,

Ожиданье, нетерпенье...

Православный веселится Наш народ.

И быстрее, шибче воли Поезд мчится в чистом поле.

Сопоставляя стихотворения Н. Некрасова «Тройка» и А. Блока «На железной дороге», отмечая сходства в отношении к дороге героинь этих произведений, мы хотели бы обратить внимание на следующую особенность в восприятии железной дороги в стихотворении А. Блока. Мимо героини А. Блока проносится целый мир, иной мир:

Вагоны шли привычной линией,

Подрагивали и скрипели;

Молчали желтые и синие;

В зеленых плакали и пели.

Вставали сонные за стеклами И обводили ровным взглядом Платформу, сад с кустами блёклыми,

Ее, жандарма с нею рядом. .

Эта иная жизнь начинается с вокзала. Напомним, что само понятие пришло к нам из английского языка (УаихИаП, означавшее в XVII веке увеселительное заведение близ Лондона), а в России первоначально - место общественных увеселений. Лишь затем оно стало обозначать здание для обслуживания пассажиров. Однако слияние понятий - место для развлечения и место для обслуживания пассажиров - сказывалось еще долгое время. Чем были вокзалы в глубинке, в дикой глуши? В романе А. Куприна «Поединок» (1905) читаем:

«В бедном еврейском местечке не было ни одного ресторана. Клубы, как военный,

так и гражданский, находились в самом жалком, запущенном виде, и поэтому вокзал служил единственным местом, куда обыватели ездили частенько покутить и встряхнуться и даже поиграть в карты. Ездили туда и дамы к приходу пассажирских поездов, что служило маленьким разнообразием в глубокой скуке провинциальной жизни.

Ромашов любил ходить на вокзал по вечерам, к курьерскому поезду, который останавливался здесь в последний раз перед прусской границей. Со странным очарованием, взволнованно следил он, как к станции, стремительно выскочив из-за поворота, подлетал на всех парах этот поезд, состоявший всего из пяти новеньких, блестящих вагонов, как быстро росли и разгорались его огненные глаза, бросавшие вперед себя на рельсы светлые пятна, и как он, уже готовый проскочить станцию, мгновенно с шипеньем и грохотом, останавливался - «точно великан, ухватившийся с разбега за скалу», - думал Ромашов. Из вагонов, сияющих насквозь веселыми праздничными огнями, выходили красивые, нарядные и выхоленные дамы в удивительных шляпах, в необыкновенно изящных костюмах, выходили штатские господа, прекрасно одетые, беззаботно самоуверенные, с громкими барскими голосами, с французским и немецким языком, с свободными жестами, ленивым смехом. Никто из них никогда, даже мельком, не обращал внимания на Ромашова, но он видел в них кусочек какого-то недоступного, изысканного, великолепного мира, где жизнь - вечный праздник и торжество...

Проходило восемь минут. Звенел звонок, свистел паровоз, и сияющий поезд отходил от станции. Торопливо тушились огни на перроне и в буфете. Сразу наступали темные будни. И Ромашов всегда подолгу с тихой, мечтательной грустью следил за красным фонариком, который плавно раскачивался сзади последнего вагона, уходя во мрак ночи и становясь едва заметной искоркой» . Обыденность существования гарнизонного офицера-романтика становилась очевиднее, непригляднее при сравнении с кусочком праздничной, торжественной реальности, занесенной на провинциальный вокзал...

следнее десятилетие жизни Н. Кукольника (1860-е гг.) было посвящено общественной деятельности в рамках Донского края: заботы о городском благоустройстве, проведении к Таганрогу железной дороги, т. е. практического усовершенствования русской жизни. Он является автором нескольких «записок» столичным администраторам (в т. ч. Д. А. Милютину, П.А. Валуеву). В их числе «Записка о построении железных дорог в России» . В данном случае можно сказать, что поэты спускаются к земным проблемам. С другой стороны, поэзия (поэтическая обобщенность и образность) зазвучала в начале XX в. в публицистике А. Суворина в его «Маленьких письмах».

Размышляя о причинах Русско-японской войны, об отношении к ней, А. Суворин назвал Дальневосточную дорогу гигантским железным мостом между Европой и Россией и Восточным океаном. «Этот мост тотчас после своего окончания сделался причиною настоящих, сложных отношений между Россией, Китаем и Японией. Богатырский памятник чрезмерных усилий русского народа подвергается опасности. При всей своей реальности он представляется мистической вавилонской башней, поднявшейся до русского неба, Великого океана. Это - не сибирский, а русско-азиатский великий путь и объяснить его значение можно не цифрами вычислением доходов и расходов, а проникновенною идеей преобразования Азии в культурное государство. <...> Николай II открыл нам ворота в Великий океан, в которые мы давно стучались. Железный путь туда - живая вода, которая своей животворной влагой вспрыснула народы, давая им новую жизнь и обещая лучшее будущее. Сама судьба, а вовсе не чья-нибудь ошибка, как думают многие, заставила вести железную дорогу именно так, как она проведена, не по левому берегу Амура - вот это было бы роковой ошибкой, - а по Маньчжурии и затем к выходу в Великий океан, на это новое поприще всемирной жизни. Не потому ли торопятся американцы с Панамским каналом, что мы стали у Великого океана? Мы обогнули с севера всю Азию железною непрерывною цепью и ни одного звена этой цепи уступить мы не можем. И пусть попробует кто-нибудь из наших врагов разбить свой лоб об это железо.» .

Если в стихотворении Н. Кукольника паровоз еще назывался пароходом, то в 1930-е гг. А. Платонов (прозаик, инженер!) воспел паровоз - это чудо из металла, - сравнив его восприятие с восприятием поэзии. В рассказе «В прекрасном и яростном мире. Машинист Мальцев» герой Платонова вспоминает: «Машина «ИС», единственная тогда на нашем тяговом участке, одним своим видом вызывала у меня чувство воодушевления; я мог подолгу глядеть на нее, и особая растроганная радость пробуждалась во мне - столь же прекрасная, как в детстве при первом чтении стихов Пушкина» .

Чем была железнодорожная техника для героев Платонова? Только ли металлом? В его рассказе «Старый механик» поначалу может вызвать улыбку следующая фраза: «Семья Петра Савельича была небольшая: она состояла из него самого, его жены и паровоза серии «Э», на котором работал Петр Савельич» . Но только поначалу. Ибо потом читатель слышит, что Петр Са-вельич и его жена Анна Гавриловна постоянно разговаривают о паровозе, на котором работал глава семьи, как о живом существе. В центре внимания этой небольшой семьи (единственный сын умер от детской болезни) -состояние машины. И начинается рассказ с описания сумрачного настроения Петра Са-вельича из-за поломки любимца семьи.

Новое время, новое искусство потребовали новых средств в изображении растущей технической мощи, иных ритмов. Для того чтобы передать ритм индустриализации XX в., понадобился до сих пор непревзойденный анимационный фильм Михаила Цехановско-го «Пасифик 231 - симфоническая поэма о паровозе» (1931). В этом фильме Цеханов-ский показал себя художником синтетического типа. Это был художественный эксперимент в области художественного взаимодействия изображения и звука. Музыка А. Онеггера послужила монтажной осью для зрительных образов трех видов - натурного изображения паровоза и его деталей, дирижера и музыкантов, отдельных крупных планов оркестра - раздувающихся щек, порхающих смычков и т. д. Это была фактически первая попытка киноиллюстрации симфонической музыки. Во всем мире очередной паровоз Цехановского вызвал колоссальный интерес и признание. Серьезные

искусствоведческие журналы посвящали этой работе обстоятельные разборы. А одним из источников вдохновения стал ушедший через два десятилетия в историю паровоз.

Говоря о теме железной дороги в отечественной литературе 1920-1980-х гг., нельзя не подчеркнуть особую роль романистики Л. Леонова в развитии этого мотива. Его творчество, впитав достижения предшествующего века, отразило многомерное, далеко не мажорное восприятие технической цивилизации. Можно сказать, что железная дорога у Л. Леонова обрела философское звучание. В отношении к железной дороге отражено мировосприятие леоновских героев, передано тревожное, подчас драматическое отношение автора к стальным артериям обновляющейся страны.

Сложность, метафоричность образа железной дороги в романах Л. Леонова вызывала и продолжает вызывать противоречивые суждения интерпретаторов его творчества, по-разному оценивавших освоение этой темы писателем. Так, Р. Опитц констатирует возникновение в «Воре» темы железной дороги, «такой важной для композиционной структуры «Дороги на Океан» . В.П. Скобелев считает закономерным неоднократное появление на страницах «Вора» образа железной дороги как «мотива железа, трущегося о колесо» .

На актуализацию «железнодорожных мотивов» в романах Л. Леонова и А. Платонова обратил внимание Е.А. Яблоков: «И в «Воре», и в «Чевенгуре» (а до него в «Сокровенном человеке») образ «железного пути» имеет чрезвычайно широкий смысл, поскольку прямо ориентирован на марксову метафору революции как локомотива истории. В аспекте этой метафоры <. > амбивалентное отношение к «локомотиву истории» в «Воре» выражено не столь явственно» . Однако притча Пчхова об Адаме и Еве содержит в качестве одного из символов прогресса именно паровоз, а вся поучительная история - о пути человечества: «Спервоначалу пешочком тащился, а как притомляться стали, паровоз придумал, на железные колеса нас пересадил. Нонче же на еропланах катит, в ушах свистит, дыханье захлестывает. <. >

Долга она оказалася, окольная-то дорожка, а все невидимы покамест заветные-то врата» . Локомотив воспринимается как символ страшного будущего, провозвестник грядущих исторических и социальных катастроф. Писатель противопоставляет этому первоначальную чистоту отношений, верность культурному прошлому.

Причастность Векшина к постоянному движению заложена, не прямо - опосредованно, фактом близости отчего дома к железной дороге. Герой настолько сросся за годы детства с миром рельсов и шпал, что даже явления природы воспринимает в сравнении с явлениями железной магистрали: для него разгар бури - «как бы сумасшедшие поезда бежали по рельсам, наполняя ночь воем и грохотом» (3, 59). Традиционно производится сопоставление в другом порядке: поезда шумят, как ветер в бурю. Но для Векшина первично именно стальное полотно, а не природная стихия. Поэтому трудно согласиться с В.И. Хрулевым в том, что Векшину сопутствует водная стихия, река: «В романе «Вор», - пишет исследователь, - символическое значение приобретает речка Кудема. Сопровождая путь Векшина, она становится сферой очищения, надеждой на исцеление» . Скорее, железная дорога выступает постоянной спутницей основных жизненных перипетий героя. Естественность природы, чистота воды не свойственны Векшину.

Детские впечатления Векшина от картины приближающегося паровоза созданы Л.М. Леоновым в лирическом ключе. Но пронзительные строки о беспрерывности и бесцельности движения поезда появляются именно в данном фрагменте: «Поезда, поезда, человеческой тоской гонимое железо! С грохотом проносились они мимо, в бесплодной попытке достигнуть края земли и мечты» (3, 70). Вспоминаются и упомянутые уже блоковские строчки: «Так мчалась юность бесполезная, / В пустых мечтах изнемогая. / Тоска дорожная, железная / Свистела, сердце разрывая....

Наблюдения Р.С. Спивак над поэтикой стихотворения А. Блока «На железной дороге» кажутся написанными о герое романа Л.М. Леонова «Вор»: «. пролетающий мимо полустанка поезд вырастает в символ жизни, безжалостно опрокидывающий юношеские иллюзии, не считающейся с индивидуумом и

не программирующей счастья как свершения его надежд и планов» .

Герой испытывает страх и непонятное восхищение перед железной громадой поезда: «Железо моста загудело в мелкой дрожи: обреченное на неподвижность, оно приветствовало другое железо, жребием которого было движенье без устали и конца» (3, 75). Этот фрагмент писатель считал одним из удачных в романе: «Поезд идет, гудит, несется, а Митька и Маня прижались друг к другу и почувствовали, что связаны они отныне навсегда» . В.А. Ковалев, однако, не допускает равнозначности передачи переживаний персонажа и непосредственного авторского лиризма: «Главное здесь - описание детских переживаний Векшина, его мечтаний об иной, далекой жизни, куда уносятся проходящие мимо поезда, - и вместе с тем раскрытие лиризма Фирсова, который только и мог назвать поезда «человеческой тоской оживленным железом» и подчеркнуть «бесплодность» порывов к достижению мечты» .

Иную точку зрения высказала Е.Б. Ско-роспелова. Она считает, что связь детства и юности героя с железнодорожным миром отражает «соприкосновение с большой жизнью и отражает ощущение ее недостижимости» . Но Дмитрий не обожествляет движение и не благоговеет перед поездами. Однажды в своих воспоминаниях, передаваемых косвенной речью автора, Векшин назовет поезд «длинным, железным, хвостатым чудовищем» (3, 344). С «поездушными» событиями связаны и первые упреки совести, когда, поймав от барышни из поезда пятачок, Векшин купил булку и съел ее один, не поделившись с семьей. Однако «мельчайшая точка, более похожая на брызг чертежникова пера» (3, 68), вмещающая в себя далекий разъезд, стала для Векшина символом родины, одиночества без нее и тоски.

Железная дорога связывается и с быстротечностью жизни, страхом перед громадой железа и стремительной его скоростью, бесконечностью и бесцельностью пути, отсутствием собственного, не на колесах, дома. Мотив железной дороги в «Воре» стал символом трагической безысходности, бесполезности движения, однообразного хода жизни.

В последующих после «Вора» произведениях Л. Леонова железная дорога воспри-

нимается автором и героями как нечто уже естественное и прочно вошедшее в современную жизнь: «Кричит паровоз, пробуждая спящие стихии; слух Бураго ласкают нетерпеливые лязги пара и железа» (4, 261); «Поезд, набитый искателями хлеба и соли, донес и ее (Сузанну. - Н. С.), искательницу воли своей, до мизерного, безымянного полустанка» (4, 72). Рабочие на Соть прибывают на поезде. Когда работы на производстве не стало хватать, даже железнодорожный состав, привозивший строителей и воспринимавшийся как необходимое условие новой жизни, теперь казался сотинцам всего лишь «старомодным паровозишком, притаскивавшим длинный состав» (4, 213), а сама стальная магистраль погрузилась в «безжизненное оцепенение» (4, 213). Для молодых героев «Дороги на Океан» паровоз становится символом новых достижений и паролем будущих успехов.

«Гремучим жестяным деревом» (5, 12) называет Л. Леонов мчащийся поезд, «жестяными листьями» - колеса, под речетатив которых Скутаревскому приходят мрачные мысли: «Умирать - это правильно.», «бессмертье - бунт индивида!» (5, 12) и т. д. Лео-новское восприятие «холода» и «бездушно -сти» железной дороги продолжает традиции серебряного века. И.Ф. Анненский в стихотворении «Зимний поезд» писал:

Я знаю - пышущий дракон,

Весь занесен пушистым снегом,

Сейчас порвет мятежным бегом Завороженной дали сон.

А с ним, усталые рабы,

Обречены холодной яме,

Влачатся тяжкие гробы,

Скрипя и лязгая зубами .

Аналогичное необъяснимое чувство страха перед «железным драконом» отмечает в воспоминаниях А. Бенуа: «.особенно часто повторялись мучительные сны про железную дорогу. Их было два варианта. Вариант первый: я стою на траве у самого пути и мне совсем не страшно, я знаю, что поезд ходит по рельсам и меня он не тронет. Но появляется дымок над деревьями, локомотив выскакивает из леса и вместо того, чтобы пройти мимо, он сворачивает и с какой-то злобой бросается прямо в мою сторону. Я погиб!..

Второй вариант: напоминает тот сон, который видит Анна Каренина. Опять рельсы, но я не на траве, а на платформе станции. Поезда вообще нет, его ждут, но какой-то незнакомый, бритый, беззубый, скрюченный старичок, похожий на нищего, с палочкой в руке мурлычет мне под ухо одно и то же: «Едет - не едет, едет - не доедет.» В этом сне, который я всегда как-то заранее предчувствовал, было что-то особенно гнусное.» .

Л.М. Леонов постепенно наращивает впечатления, окончательно формирующиеся затем в емкую формулу. Железнодорожный вагон и стальная магистраль в целом становится символом бездомности, неустроенности героев, «наиболее убедительным образом человеческой бездомности» (3, 529): отец Дмитрия работал сторожем на железнодорожном разъезде, «выходил к поездам с зеленым флажком <. > уведомлять о безопасности их бесконечных (читай: бесцельных. -А. И, Н. С.) странствий» (3, 60) (это косвенная аллюзия на отсутствие полноценного дома у героя, так же, как, например, мать Увадьева («Соть») работает стрелочницей на трамвайных путях: «Сидишь, а рельсы-то все бегут, бегут. и так надо до конца сидеть, пока не застынешь» (4, 267); Санька Велосипед живет с Ксенией в опустевшем вагоне («Вор»); Павел Рахлеев («Барсуки») переезжает и живет в бронепоезде; Курилов («Дорога на Океан») в силу занимаемой должности постоянно на колесах; Валерий Крайнов («Русский лес») в годы Гражданской войны также обитал в служебном вагоне. Неустроенность в быту толкает героев на связь с железной дорогой.

Закономерно, что автор в новом эпилоге к роману «Барсуки» уводит братьев из леса на железную дорогу. В первоначальном варианте встреча Рахлеевых произошла в лесу. Но природная стихия - лес - не вполне соответствует настрою главных героев. Естественность природы контрастирует с «железной» логикой Антона и Семена. Гармонии не получится. Потому лучшим местом для заключительного свидания может послужить вагон. Писатель переносит центр философской и моральной тяжести из гармоничного мира природы в мир техники, железа.

Железная дорога воспринимается как символ смерти, железной необходимости, пустоты и страха. На самолете летит больной

Потемкин: «не люблю в дороге.умирать. <...> А на полет меня еще хватит» (4, 230). «Полет, вот естественное состоянье человека, все остальное - лишь кощунственное отступление от нормы, - вторит ему и герой «Скутаревского». - Умирать надо в полете, вбегая в первоначальное вещество и растворяясь в нем без остатка» (5, 97).

Дорога в романе «Дорога на Океан» выступает, помимо всего прочего, и как действующее лицо, которому свойственны различные переживания и с которой происходят разнообразные события: «Дорогу начинало лихорадить» (6, 185), «Дорога твоя работает неважно» (6, 186) и т. п. Думается, это не обычная метонимия. Именно такой, живой, воспринимает железнодорожную магистраль Курилов и его коллеги.

Люди старшего поколения недоверчиво относятся к любой чудо-технике. Их оценки, сравнения носят негативный характер. Так, даже технически грамотный Ренне уподобляет игру начинающего трубача игре на паровозе, подчеркивая неуклюжесть, громкость действия. Движение, любая дорога, перемещение, даже простое наблюдение постройки дорог страшны для скитчан: «Явствовало лишь, что по проложенной дороге прикатит вскорости лютая машина, которая неминуемо пожрет и несуесловную прелесть места, и тишину - наследие дедов, а вместе с ней и Мелетиево детище» (4, 24).

По дороге на выставку Черимов и Женя едут в автобусе, в салоне которого сталкиваются представители молодого и старого поколений, для которых техника, средства передвижения символизируют переход к новой,

более цивилизованной жизни. И если «сухонькую старушку, из породы тех, которые обмывают покойников и любят стоять в очередях» (5, 268), пугает быстрая езда и необъяснимое веселье ее молодых соседей, то юной паре как раз по душе некая безудержная удаль, воплощавшаяся в лихой гонке. Скорости, смелости и молодости - по пути, а для старушки автобус - «колдовская коробка» (5, 268).

Для Омеличева метафора жизненного пути оказывается связанной с железной дорогой. «Всякий раз, как <.> останавливался у платформы паровоз, Глеб испытывал безотчетную потребность вскочить в последний вагон и заново проехать в прошлое» (6, 304). Именно на вокзале Глеб встречает Кормили-цына: прошлое из вагона приближалось к Глебу.

Изначально духовенство видело «в распространении железных дорог угрозу вере, ущерб церкви и развращение паствы» (6, 346). «Паровозные вопли с железной дороги» вызывали у помещицы Сапегиной приступы беспричинной тоски (9, 221) (Можно вспомнить и Кабаниху А.Н. Островского, которая боялась новой техники: «А меня хоть золотом осыпь, так я не поеду» . Героини: и Сапегина, и Кабанова - представители одного сословия и приблизительно возраста, и их восприятие «запряженного огненного змия» схоже). Упадок промышленного хозяйства Омеличевых «наступил после появления железной дороги» (6, 85), технические усовершенствования принесли вред купеческому хозяйству.

Открытие железной дороги, о которой составляет историческую повесть Алеша Пе-ресыпкин, состоялось в Ильин день: «бор-зинговские паровозы приравнены к той огненной телеге, на которой <.> пророк Илья отбыл на небо, в нетленные чертоги творца» (6, 358).

Смерть под колесами поезда воспринималась в 1930-е гг. как нечто естественное: Глеб Протоклитов, сочиняя себе «подходящую для чистки» биографию «убил» отца именно таким способом; до нелепости безалаберное поведение Чередилова чуть не стоило ему жизни, оставленной под колесами поезда, когда его, пьяного, чуть не задавило составом (9, 266). Мать Геласия задавило

поездом, из-за трагедии с паровозом жизнь Геласия стала несчастной.

Для молодых же героев железная дорога становится привычным атрибутом новой жизни. Ренне в глазах собственной дочери выступает как «добросовестный паровичок с российской узкоколейки, оказавшийся вовсе не приспособленным к рельсам новых магистралей, - не только по техническим своим навыкам» (4, 178). Жене образ будущего видится именно в образе электровоза (5, 130). Мать Сайфуллы уважительно и с гордостью воспринимает своего сына-машиниста «как хозяина большой машины» (6, 388).

Для многих героев «Дороги на Океан» и «Русского леса» железная дорога «являлась не только источником заработка, но и орудием <.> человеческой деятельности, если не смыслом существования» (9, 440).

Первая фраза «Русского леса» посвящена прибытию героини на вокзал: «Поезд пришел точно по расписанию» (9, 7). В.В. Аге-носов обратил внимание на эту деталь: «Само понятие «поезд» несет в себе наряду с прямым целый ряд дополнительных оттенков. На память приходит марксовское выражение «локомотив истории». <.> «Поезд» влечет за собой ассоциацию «дорога». Это понятие романтическое. Наконец, поезд - это собрание разных людей. И все эти значения действительно раскроются в первой главе. Лейтмотивом ее станет ч у д о» .

«Замирающий среди душной летней ночи клик паровоза» (9, 33) ассоциируется у Поли с отцом, с уходом матери из семьи. И поэтому именно «петушиный, призывающий крик маневрового паровоза» (9, 37) как сигнал к решительным действиям подталкивает Полю зайти в дом к отцу. Леночка же Вихрова, терзаемая угнетениями совести за жизнь из благодарности в доме Вихровых, по ночам «вслушивалась в тревожные, с близкой окружной дороги, паровозные гудки, вкрадчиво звавшие ее куда-то» (9, 334).

Совсем иное отношение у Сергея Вихрова. Им владела «давняя страсть ко всяким механизмам, преодолевающим время и пространство и <.> удлиняющим жизнь» (9, 394). Детская игрушка (как и у Луки Омели-чева в «Дороге на Океан») определила Сережину судьбу. Сборка бронепоезда для фронта подробно описывается. В данном случае

это уже не тот паровоз, за которым «тащились» Адам и Ева, а совершенно необходимое фронту, стране механическое сооружение. Не случайно Вихров сравнивает себя со «стрелкой манометра на паровозном котле», которой не «положено лгать» (9, 344), а вот Чередилов видит в паровозе тревожный символ и представляет Вихрова неким семафором, дежурным на дороге: «Помахал флажком разок-другой и отступи в сторонку: задавит тебя паровозищем, чудило ты лесное» (9, 408).

В «Пирамиде» всем членам семейства Лоскутовых, напуганным посещением фининспектора, сразу после его ухода «навечно запомнился <...> с окружной железной дороги паровозный вскрик, зловещее напомина-нье о скором теперь изгнанье из Старо-Федосеева. Такая прощальная тоска прозвучала в нем» ; «маневровый гудок с окружной дороги» послужил и сигналом к горькому расставанию.

Технический транспорт на страницах романов Леонова постепенно, как и в жизни, проходит стадии усовершенствования и смены одного вида другим. В «Барсуках» и «Со-ти» ездили в большей степени на телегах, в «Воре» в притче возникает образ локомотива, а Дмитрий Векшин и Николай Заварихин ездят на поездах, в «Скутаревском» передвигаются в большей степени на машинах и поездах, в «Дороге на Океан» герои путешествуют и заняты по роду своей деятельности с железнодорожным транспортом, а предреволюционные события касаются пароходства. Вихров, как истинный любитель природы, все больше ходит пешком и путешествует. «Пирамида» же дает совершенно фантастические для времени середины ХХ столетия средства передвижения: полет на лыжах, на автомобиле. Сам простор путешествий лео-новских героев претерпевает изменения, сказывающиеся на временном и пространственном планах романов.

Но именно железная дорога представляется автору дорогой в будущее. Курилов и его соратники строят железнодорожную магистраль, ведущую к водным просторам, метафора дороги в будущее основана на восприятии пути как цивилизованной стальной магистрали в будущее. «Для меня дорога, -говорил Л. Леонов, - была как бы прокладкой магистрали в дальнее будущее мира. Са-

мо же название «Дорога на Океан» означало не только дорогу и не только «железную», и не просто на Восток, к Тихому Океану, но и к Океану - в понятии Вечности» .

Стальная магистраль - вот новый путь шествия цивилизации. Именно в таком значении Леонов использует образ локомотива как прогресса в притче Пчхова и в других произведениях тоже. Думается, что известная строка Е.А. Баратынского «Век шествует путем своим железным.» подразумевает именно прогресс технический, а эпитет «железный» возник с появлением железных дорог, удаляющих человечество от своих корней.

Сравнение пути России с кораблем стало традиционным в литературе. Л.М. Леонов использует данную метафору: «Ему (Увадье-ву. - А. И, Н. С.) мнился незамысловатый образ корабля, который потрясают ночь и буря. Нужно было чрезвычайное уменье и воля, чтобы вести его при перегруженных котлах через море, не помеченное ни на каких картах. Корабль кренился то в одну, то в другую сторону, и всякий раз волны свирепей вскидывались на покачнувшуюся вертикаль» (4, 235), - но, в соответствии с происходящими техническими переменами, может уподобить страну и более простому средству, если речь идет о неудачах: «Подобно опрокинутому грузовику тарахтела российская машина, а людишки бегали вокруг, сбираясь снова поставить ее на колеса» (4, 70).

С поездом в творческой биографии самого Леонова связаны не самые лучшие воспоминания. Известная формула Л.Д. Троцкого о попутчиках касалась непосредственно Л. Леонова. Стоит заметить, что пущенный Троцким в обиход термин был востребован теми, кого политический критик относил к попутчикам. Л. Леонов обращается к «дорожной» лексике для характеристики новых задач, стоящих перед писателями: «В перестройке писатель заинтересован прежде всего сам, ибо ему жить и работать; союзу попутчиков следует много думать над этим: не доехал ли он уже до своей станции. Ибо в дальнейшем поезд ускоряет ход, перегоны станут все длиннее, и на ходу выпрыгивающим из социалистического экспресса все больше будет грозить опасность попасть под его колеса» . «На биваках гражданской войны, - продолжает эту мысль-

образ писатель, - певали мы песню про паровоз, что стрелою летит в коммуну. Таким словом обозначено в трудовом народе понятие о справедливом людском существованье. Тогда же конечная станция еще не была введена в действующий график всечеловеческого прогресса. <.> С тех пор, все набавляя ходу, мчится наш поезд, заправленный рукою великого машиниста. Даты убегают вспять, как верстовые столбы; их застилают другие, попеременно то слепя, то туманя взор блеском незнакомых просторов, печалью утрат, сверканьем очередной победы» (10, 383).

Подобный прием использовал и Е.И. Замятин, в статье которого «Новая русская проза» возникает образ паровоза, а в литературном манифесте «Я боюсь» употребляется развернутая метафора о принадлежности писателя к определенному послеоктябрьскому направлению: «билет в вагон «Серапионовых братьев» .

Железная дорога в романах Леонова является не просто средством путешествия героя. Писатель не показывает пространных дорожных пейзажей, не передает ярких дорожных впечатлений. Для его персонажей дорога, скорее, состояние внутреннего мира. Со стальной магистралью связаны конкретные события в жизни, она служит сигналом, намеком на перспективы развития. Железная дорога представлена как символ губительной человеческой истории, под чьими колесами и рядом с которой происходят трагедии людей. Дорога не всегда соединяет людей.

Леоновский мотив дороги, постоянно развиваясь, обретает черты концептуальных обобщений, вырастая до масштаба символа и приобретая эпический характер. С темой пути человеческой культуры и цивилизации связан и мотив уклонения от дороги, блуждания по дорогам истории. Об этом свидетельствует общий пафос леоновского творчества, в особенности его романы «Вор» и «Пирамида».

Персонажи леоновских романов постоянно в пути, что говорит о непрерывности их движения в пространстве истории, в развитии внутренних качеств, о неустанности работы над собой. Движение - символ жизни. Поступки, чувства героев имеют свою эволюцию, «застывших» на месте характеров практически нет.

В романах Л.М. Леонова «Дорога на Океан», «Русский лес», «Пирамида» дорога стала не просто пронизывающей нитью на тематическом уровне, но и одним из определяющих структурное единство и стилистическую оригинальность мотивом. Пространственно-временная метафора дороги символизирует путь героев, страны в их развитии.

Железная дорога - явление, в данном случае, технической культуры - оказала воздействие на культуру художественную XIX и XX вв., запечатлевшись в поэзии, прозе, публицистике и кино. Мастера слова, например, передали: и детски-наивное впечатление от движущегося «парохода» на колесах, и сложные чувства, связанные с обновлением, ожиданием нового, и восприятие железной дороги как иного мира, и осмысление сути прогресса. И так много еще строк, художественных полотен, фото- и кинокадров, посвященных железной дороге, ожидают внимательного прочтения, просмотра, осмысления.

1. Некрасов Н.А. Полн. собр. соч. и писем: в 9 т. М., 1948. Т. 2.

2. Некрасов Н.А. Указ. соч. Т. 1.

3. БлокА.А. Собр. соч.: в 6 т. М., 1980. Т. 2.

4. КупринА.И. Собр. соч.: в 5 т. М., 1982. Т. 2.

5. Русские писатели 1800-1917. Биографический словарь. Т. 3. М., 1988.

6. Суворин А. Русско-японская война и русская революция. Маленькие письма (1904-1908). М., 2005.

7. Платонов А. В прекрасном и яростном мире. Машинист Мальцев // Платонов А. Избр. произв.: Рассказы. Повести. М., 1988.

8. Опитц Р. Философские аспекты романа «Вор» Л. Леонова // Современный советский роман. Философские аспекты. Л., 1979.

9. Скобелев В.П. Роман Л. Леонова «Вор» в контексте «романного» мышления второй половины 20-х годов // Век Леонида Леонова. Проблемы творчества. Воспоминания. М., 2001.

10. Яблоков Е.А. Пуховы и прочие (Леонид Леонов и Андрей Платонов в двадцатые годы) // Век Леонида Леонова. Проблемы творчества. Воспоминания. М., 2001.

11. Леонов Л.М. Собр. соч.: в 10 т. М., 1981. Т. 3. С. 152. В дальнейшем цитируется это издание с указанием номера тома и страницы в тексте.

12. Хрулев В.И. Символика природного мира в прозе Л. Леонова // Природа в художественной литературе: материальное и духовное. СПб., 2004.

13. Спивак Р. С. Русская философская лирика. Проблемы типологии жанров. Красноярск, 1985.

14. См.: Овчаренко А.И. В кругу Леонида Леонова. Из записок 1968-1988-х годов. М., 2002.

15. Ковалев В.А. Творчество Леонида Леонова. К характеристике творческой индивидуальности писателя. Москва; Ленинград, 1962.

16. Скороспелова Е.Б. Русская советская проза 20-30-х годов: судьбы романа. М., 1985.

17. Анненский И.Ф. Избранные произведения. Л., 1988.

18. Бенуа А.Н. Мои воспоминания: в 5 кн. М., 1993. Кн. 1-3.

19. Островский А.Н. Гроза // Островский А.Н. Полн. собр. соч.: в 16 т. М., 1950. Т. 2.

20. Агеносов В.В. Советский философский роман. М., 1989.

21. Леонов Л.М. Пирамида. М., 1994. Вып. 1.

22. Леонов Л.М. «Человеческое, только человеческое.» // Вопросы литературы. 1989. № 1.

23. Новый мир. 1931. № 10. Цит. по: Лавров А.В. «Производственный роман» - последний замысел Андрея Белого // Новое лит. обозрение. 2002. № 4. (56). С. 115.

24. См.: Замятин Е.И. Я боюсь. Литературная критика. Публицистика. Воспоминания. М., 1999.

Поступила в редакцию 16.11.2011 г.

RAILWAY IN RUSSIAN ARTISTIC CULTURE OF 19TH-20TH CENTURIES

Anatoly Ivanovich IVANOV, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Doctor of Philology, Professor, Head of Journalism Department, e-mail: [email protected]

Natalia Vladimirovna SOROKINA, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Doctor of Philology, Professor, Professor of Russian and Foreign Literature Department, Head of Russian Philology Department, e-mail: [email protected]

In the article the authors study the effect that railway as a technical culture phenomenon had on creative work of cultural professionals of the 19th-20th centuries. Poetic lines, prose and paintings, dedicated to the railway, show the first impressions left by the moving wheeled “steamer”, they show the complex feelings due to the oncoming renovation, the new expectations. For a few decades railway was the new world itself, it was the symbol of progress.

Key words: technical and artistic culture; railway; civilization; progress.

План

Введение

Ι. Основная часть

Роль дороги в произведениях русской классики

1. Символическая функция

   Композиционная и смысловая роли

Эволюция образа дороги

1. Допушкинский период

   Золотой век русской литературы

2.2.4 Дорога - жизнь человека и путь развития человечества в поэме

Н.В.Гоголя «Мёртвые души»

3. «Очарованные странники» и «вдохновенные бродяги».

Заключение

Список литературы

Введение

В жизни каждого человека бывают такие мгновения, когда хочется выйти на простор и отправиться «в прекрасное далеко», когда поманит вдруг тебя дорога в неизвестные дали. Но дорога – это не только путь следования. В литературе ХΙХ века образ дороги представлен в разнообразных значениях. Это многообразие понятия дороги помогает читателю глубже осознать и понять величие творения классиков, их взгляды на жизнь и окружающее общество, на взаимодействие человека и природы. Пейзажные зарисовки, связанные с восприятием дороги, зачастую несут в себе идейную направленность всего произведения или отдельно взятого образа.

Дорога - это древний образ-символ, поэтому его можно встретить как в фольклоре, так и в творчестве многих писателей-классиков, таких, как А.С.Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Н. В. Гоголь, Н.А. Некрасов, Н.С. Лесков.

Тема реферата выбрана неслучайно: мотив дороги заключает в себе большой идейный потенциал и выражает различные чувства лирических героев. Все это и определяет актуальность данной темы.

Цель работы: раскрыть философское звучание различных оттенков мотива дороги в литературе ХΙХ века, проследить эволюцию мотива дороги, начиная от русского фольклора и заканчивая современными произведениями.

Для реализации данной цели необходимо решить следующие задачи:

Подробно познакомиться с произведениями заявленных писателей;

Выявить многообразие значений понятия «дорога» в творчестве авторов;

Изучить научно-критическую литературу по теме исследования;

Охарактеризовать роль дороги в раскрытии идей в произведениях классиков;

Представить художественные методы изображения дороги в произведениях писателей;

Скорректировать и провести подробный сопоставительный анализ материала.

Гипотеза: философское звучание мотива дороги способствует раскрытию идейного содержания произведений. Дорога является художественным образом и сюжетообразующим компонентом.

В работе над рефератом были использованы критические статьи таких авторов, как С.М.Петров, Ю. М. Лотман, Д.Д.Благой, Б.С.Бугров. Наиболее полно в литературе представлен анализ мотива дороги по произведению Н.В.Гоголя «Мёртвые души». В своем реферате я преимущественно опиралась на работы Ю.Манна, представленные в книгах «Постигая Гоголя», «Смелость изобретения» и «В поисках живой души».

Для анализа мотива дороги в произведениях Н.А.Некрасова я использовала разработки Ирины Грачёвой (статья «Тайнопись поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо») и Нины Полянских (статья «Стихотворение Некрасова «Железная дорога»), опубликованных в журнале Литература в школе.

Очень интересны работы Б.Дыхановой по повести «Очарованный странник» Лескова. Широко представлен анализ этого произведения и в журнале Литература в школе.

1. Роль дороги в произведениях русской классики

1.1 Символическая функция мотива дороги

Дорога - это древний образ-символ, спектральное звучание которого очень широко и разнообразно. Чаще всего образ дороги в произведении воспринимается в качестве жизненного пути героя, народа или целого государства. «Жизненный путь» в языке - пространственно-временная метафора, к использованию которой в своих произведениях прибегали многие классики: А. С. Пушкин, Н. А. Некрасов, Н.С.Лесков, Н. В. Гоголь.

Мотив дороги символизирует и такие процессы, как движение, поиск, испытание, обновление. В поэме Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» путь отражает духовное движение крестьян и всей России второй половины XIX века. А М. Ю. Лермонтов в стихотворении «Выхожу один я на дорогу» прибегает к использованию мотива дороги, чтобы показать обретение лирическим героем гармонии с природой.

В любовной лирике дорога символизирует разлуку, расставание или же преследование. Ярким примером такого осмысления образа стало стихотворение А. С. Пушкина «Таврида».

Для Н. В. Гоголя дорога стала стимулом к творчеству, к поиску истинного пути человечества. Она символизирует надежду на то, что такой путь станет судьбой его потомков.

Образ дороги - символ, поэтому каждый писатель и читатель может воспринимать его по-своему, открывая всё новые и новые оттенки в этом многогранном мотиве.

1.2 Композиционная и смысловая роли образа дороги

В русской литературе тема путешествия, тема дороги встречается очень часто. Можно назвать такие произведения, как «Мертвые души» Н. В. Гоголя, «Герой нашего времени» М. Ю. Лермонтова или «Кому на Руси жить хорошо» Н.А.Некрасова. Этот мотив часто использовался как сюжетообразующий. Однако иногда он сам по себе является одной из центральных тем, целью которой является описание жизни России в определенный период времени. Мотив дороги вытекает из способа повествования - показа страны глазами героев.

Функции мотива дороги в произведении «Мёртвые души» разнообразны. В первую очередь, это композиционный прием, связывающий воедино главы произведения. Во-вторых, образ дороги выполняет функцию характеристики образов помещиков, которых посещает одного за другим Чичиков. Каждая его встреча с помещиком предваряется описанием дороги, поместья. Например, вот как описывает Н. В. Гоголь путь в Маниловку: «Проехавши две версты, встретили поворот на проселочную дорогу, но уже и две, и три, и четыре версты, кажется, сделали, а каменного дома в два этажа все еще не было видно. Тут Чичиков вспомнил, что если приятель приглашает к себе в деревню за пятнадцать верст, то значит, что к ней есть верст тридцать».

Как и в «Мертвых душах», в поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» тема дороги является связующей. Поэт начинает поэму «со столбовой дороженьки», на которой сошлись семеро мужиков-правдоискателей. Эта тема ясно видна на протяжении всего длинного повествования, но для Некрасова дорога лишь иллюстрация жизни, малая ее часть. Основное действие Некрасова - повествование, развернутое во времени, но не в пространстве (как у Гоголя). В «Кому на Руси жить хорошо» все время звучат насущные вопросы: вопрос счастья, вопрос крестьянской доли, вопрос политического устройства России, поэтому тема дороги здесь второстепенная.

В обеих поэмах мотив дороги является связующим, стержневым, но для Некрасова важны судьбы людей, связанных дорогой, а для Гоголя важна дорога, связывающая все в жизни. В «Кому на Руси жить хорошо» тема дороги является художественным приемом, в «Мертвых душах» - главной темой, сутью произведения.

Ещё одним характерным примером произведения, в котором мотив дороги выполняет композиционную роль, является повесть «Очарованный странник» Н.С.Лескова. Виднейший критик литературного народничества Н. К. Михайловский говорил об этом произведении: «В смысле богатства фабулы это, может быть, самое замечательное из произведений Лескова. Но в нём же особенно бросается в глаза отсутствие какого бы то ни было центра, так что фабулы в нём нет, а есть целый ряд фабул, нанизанных, как бусы на нитку, и каждая бусина сама по себе может быть очень удобно вынута, заменена другою, а можно и ещё сколько угодно бусин нанизать на ту же нитку» («Русское богатство», 1897, №6). А соединяет эти «бусины» в одно единое целое дорога-судьба главного героя Ивана Северьяновича Флягина. Здесь тесно сплетаются символическая и композиционная роли мотива дороги. Если связующим звеном в «Мёртвых душах» и в «Кому на Руси жить хорошо» является сама дорога, то в «Очарованном страннике» - это жизненный путь, по которому, как по дороге, идет герой. Именно сложное метаморфическое сплетение ролей дороги обуславливает многогранное восприятие произведения.

Мотив дороги является стержневым сюжетообразующим компонентом таких произведений, как «Мёртвые души» Н. В. Гоголя, «Кому на Руси жить хорошо» Н.А. Некрасова и «Очарованный странник» Н. С. Лескова.

2. Эволюция образа дороги

2.1 Допушкинский период

Русские дороги. Бесконечные, утомительные, способные успокоить и растревожить. Именно поэтому образ дороги занял особое место в русском фольклоре: он присутствует в песнях, сказках, былинах, пословицах:

Уж по той ли дороженьке по широкой

Еще шли-прошли солдаты новобраны,

Идучи, они солдаты плачут,

Во слезах они дороженьки не видят.

Уж как шло горе по дороженьке,

Оно лыком, горе, связано

И мочалом препоясано…

Дорога в сознании русского народа связывалась с горем и страданиями: по дороге молодых парней угоняли в рекруты; по дороге крестьянин нес на базар свои последние пожитки; по дороге пролегал скорбный путь в ссылку.

Именно с фольклора начинается история развития мотива дороги, подхваченная потом писателями ХVΙΙΙ века. Ярким примером произведения с четко прослеживаемым мотивом дороги стало «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева. Основная задача автора состояла в том, чтобы «заглянуть» в русскую социальную действительность. Следует отметить, что сходную же цель ставил перед собой и Н. В. Гоголь в поэме «Мёртвые души». Для решения поставленной задачи как нельзя лучше подошёл жанр путешествия. В самом начале своего пути, слушая заунывную песню ямщика, путник говорит о «скорби душевной» как основной ноте русских народных песен. Образы, которые использовал А.Н.Радищев (ямщик, песня), будут встречаться и в творчестве А.С.Пушкина и Н.А.Некрасова.

2.2 Золотой век русской литературы

2.2.1 Пушкинская дорога - «карнавальное пространство»

Пушкин - «солнце русской поэзии», великий русский национальный поэт. Его поэзия явилась воплощением свободолюбия, патриотизма, мудрости и гуманных чувств русского народа, его могучих творческих сил. Поэзию Пушкина отличает широкий размах тем, но очень четко можно проследить развитие отдельных мотивов, а образ дороги тянется красной ленточкой через все творчество поэта.

Чаще всего возникает образ зимней дороги и традиционно сопутствующие ему образы луны, ямщика и тройки.

По дороге зимней, скучной Тройка борзая бежит...

("Зимняя дорога", 1826)

Я ехал к вам: живые сны

За мной вились толпой игривой,

И месяц с правой стороны

Сопровождал мой бег ретивый.

("Приметы", 1829)

Мчатся тучи, вьются тучи;

Невидимкою луна

Освещает снег летучий;

Мутно небо, ночь мутна.

("Бесы", 1830)

В стихотворении «Зимняя дорога» основной образ сопровождается попутными мотивами грусти, тоски, тайны, блужданий:

Грустно, Нина: путь мой скучен,

Дремля смолкнул мой ямщик,

Колокольчик однозвучен,

Отуманен лунный лик.

("Зимняя дорога", 1826)

А сама дорога предстает перед читателем монотонной, скучной, что подтверждается следующими поэтическими строчками:

Колокольчик однозвучный

Утомительно гремит.

Ни огня, ни черной хаты…

Глушь и снег…

Традиционно мотив дороги сопровождается образами тройки, колокольчика и ямщика, которые в стихотворении несут дополнительную окраску грусти, тоски, одиночества («Колокольчик однозвучный утомительно гремит…», «Что-то слышится родное в долгих песнях ямщика: то разгулье удалое, то сердечная тоска»)

Динамика зимнего пейзажа в стихотворении «Бесы» подчеркивается размером - хореем. Именно Пушкин прочувствовал в этом размере кружение метели. Дорога в «Бесах» сопровождается бураном, который символизирует неизвестность, неясность будущего, что подчеркивается и мотивом бездорожья («Все дороги занесло»).

Анализируя систему образов стихотворения «Бесы», можно заметить, что здесь присутствуют те же четыре образа, что и в стихотворении «Зимняя дорога»: дорога, тройка, колокольчик и ямщик. Но теперь они помогают создать не чувства грусти и тоски, а смятения, предчувствия перемен и страха перед ними. К четырем образам добавляется ещё один: буря, который и становится ключевым, определяющим поэтическую окраску дороги. Образы, мотивы, сплетаясь в целое, образуют один - нечистую силу:

Закружились бесы разны,

Сколько их! куда их гонят?

Что так жалобно поют?

Домового ли хоронят,

Ведьму ль замуж выдают?

Как вывод по экспрессионной совокупности мотивов звучат поэтические строчки: «Мутно небо, ночь мутна».

Многообразие дорог создает одно «карнавальное пространство» (термин М.Бахтина), на котором можно встретить и князя Олега с дружиной, и «вдохновенного кудесника» («Песнь о вещем Олеге, 1822), и путника («Таврида», 1822, «Подражание Корану», 1824). На перепутье вдруг появится «шестикрылый серафим» («Пророк», 1826), с дороги в еврейскую хижину «входит незнакомый странник» («В еврейской хижине лампада», 1826), а «рыцарь бедный» «на дороге у креста» видел Марию Деву («Жил на свете рыцарь бедный», 1829).

Попробуем понять, какие дороги создают единое пушкинское «карнавальное пространство». Первая, самая важная, дорога - жизненный путь, дорога-судьба:

Разлука ждет нас у порогу,

Зовет нас дальний света шум,

И каждый смотрит на дорогу

С волненьем гордых, юных дум.

("Товарищам", 1817)

Стихотворение относится к Лицейскому периоду, периоду юности, становления личности, именно поэтому так явно зазвучал мотив дороги как предстоящего жизненного пути («И каждый смотрит на дорогу»). Стимулом к движению, к духовному росту становится «дальний света шум», который каждому слышится по-своему, ровно, как и предстоящая дорога длиною в жизнь:

Нам разный путь судьбой назначен строгой;

Ступая в жизнь, мы быстро разошлись:

Но невзначай проселочной дорогой

Мы встретились и братски обнялись.

В воспоминаниях о друзьях, о тех, кто дорог и далек, вдруг незаметно, ненавязчиво появилась дорога-судьба (« Нам разный путь судьбой назначен строгой»), сталкивающая и разводящая людей.

В любовной лирике дорога - это разлука или преследование:

За нею по наклону гор

Я шел дорогой неизвестной,

И примечал мой робкий взор

Следы ноги ее прелестной.

("Таврида", 1822)

А поэтическая дорога становится символом свободы:

Ты царь: живи один.

Дорогою свободной

Иди, куда влечет тебя свободный ум...

("Поэту", 1830)

Одна из основных тем в лирике Пушкина - тема поэта и творчества. И здесь мы наблюдаем раскрытие темы путем использования мотива дороги. «Дорогою свободной иди, куда влечет тебя свободный ум» - говорит Пушкин собратьям по перу. Именно «свободная дорога» должна стать стезей для истинного поэта.

Дорога-судьба, свободный путь, топографическая и любовная дороги составляют единое карнавальное пространство, в котором движутся чувства и эмоции лирических героев.

Мотив дороги занимает особое место не только в поэзии Пушкина, но и в романе «Евгений Онегин» ему отводится немалая роль.

Передвижения занимают в «Евгении Онегине» исключительно большое место: действие романа начинается в Петербурге, затем герой едет в Псковскую губернию, в деревню дяди. Оттуда действие переносится в Москву, куда героиня отправляется «на ярмарку невест» с тем, чтобы в дальнейшем переехать с мужем в Петербург. Онегин за это время совершает поездку Москва - Нижний Новгород - Астрахань - Военно-Грузинская дорога - северокавказские минеральные источники - Крым - Одесса - Петербург. Чувство пространства, расстояний, сочетание дома и дороги, домашнего, устойчивого и дорожного, подвижного быта составляют важную часть внутреннего мира пушкинского романа. Существенным элементом пространственного чувства и художественного времени являются скорость и способ передвижения.

В Петербурге время течет быстро, это подчеркивается динамизмом 1- ой главы: «летя в пыли на почтовых», «К Talonпомчался он...» или:

Мы лучше поспешим на бал,

Куда стремглав в ямской карете

Уж мой Онегин поскакал.

Потом художественное время замедляется:

К несчастью, Ларина тащилась,

Боясь прогонов дорогих,

Не на почтовых, на своих,

И наша дева насладилась

Дорожной скукою вполне:

Семь суток ехали оне.

По отношению к дороге противопоставляются Онегин и Татьяна. Так, «Татьяне страшен зимний путь», об Онегине же Пушкин пишет:

Им овладело беспокойство,

Охота к перемене мест

(Весьма мучительное свойство,

Немногих добровольный крест).

В романе поднимается и социальный аспект мотива:

Теперь у нас дороги плохи,

Мосты забытые гниют,

На станциях клопы да блохи

Заснуть минуты не дают...

Таким образом, исходя из анализа поэтического текста поэта, можно сделать вывод, что мотив дороги в лирике А. С. Пушкина достаточно многообразен, образ дороги встречается во многих его произведениях, и каждый раз поэт представляет его в различных аспектах. Образ дороги помогает А.С. Пушкину показать и картины жизни, и усилить окраску настроения лирического героя.

2.2.2 Лермонтовская тема одиночества сквозь призму мотива дороги

Поэзия Лермонтова неразрывно связана с его личностью, она в полном смысле поэтическая автобиография. Основные черты лермонтовской природы: необыкновенно развитое самосознание, глубина нравственного мира, мужественный идеализм жизненных стремлений.

Стихотворение «Выхожу один я на дорогу» впитало в себя основные мотивы лирики Лермонтова, оно является своеобразным итогом в формировании картины мира и осознании лирическим героем своего места в нём. Четко можно проследить несколько сквозных мотивов.

Мотив одиночества . Одиночество - один из центральных мотивов поэта: "Остался я один - / Как замка мрачного, пустого / Ничтожный властелин" (1830), "Одинок я - нет отрады" (1837), "И некому руку подать / В минуту душевной невзгоды" (1840), "Один и без цели по свету ношуся давно я" (1841). Это было гордое одиночество среди презираемого света, не оставляющее путей для активных действий, воплощенное в образе Демона. Это было трагическое одиночество, отразившееся в образе Печорина.

Одиночество героя в стихотворении «Выхожу один я на дорогу» - символ: человек один на один с миром, каменистая дорога становится жизненным путём и приютом. Лирический герой отправляется на поиски душевного покоя, равновесия, гармонии с природой, именно поэтому сознание одиночества на дороге не носит трагическую окраску.

Мотив странничества , пути, понимаемый не только как неприкаянность романтического героя-изгнанника («Листок», «Тучи»), но поиск цели жизни, её смысла, так и не открытого, не названного лирическим героем («И скучно, и грустно…», «Дума»).

В стихотворении «Выхожу один я на дорогу» образ пути, “подкреплённый” ритмикой пятистопного хорея, тесно связан с образом вселенной: создаётся впечатление, что пространство расширяется, дорога эта уходит в бесконечность, связывается с идеей вечности.

Лермонтовское одиночество, проходя сквозь призму мотива дороги, теряет трагическую окрашенность вследствие поиска лирическим героем гармонии с вселенной.

2.2.3 Жизнь - дорога народа в произведениях Н. А. Некрасова

Н. А. Некрасов - самобытный певец народа. Он начал свой творческий путь стихотворением «В дороге» (1845), а поэмой о странствиях по Руси семи мужиков закончил.

В 1846 году написано стихотворение “Тройка”. “Тройка” - это пророчество и предостережение крепостной девушке, по молодости еще мечтающей о счастье, на минуту забывшей, что она “крещеная собственность” и счастья ей “не положено”.

Стихотворение открывается риторическими вопросами, обращенными к деревенской красавице:

Что ты жадно глядишь на дорогу

В стороне от веселых подруг?..

И зачем ты бежишь торопливо

За промчавшейся тройкой вослед?..

По дороге жизни мчится тройка-счастье. Летит оно мимо красивой девушки, жадно ловящей его каждое движение. В то время как у любой русской крестьянки судьба давно предрешена свыше, и никакая красота не в силах ее изменить.

Поэт рисует типичную картину ее будущей жизни, до боли знакомой и неизменной. Автору тяжело сознавать, что время проходит, но не изменяется этот странный порядок вещей, настолько привычный, что не обращают на него внимания не только посторонние, но и сами участники событий. Крепостная женщина научилась терпеливо переносить жизнь как небесную кару.

Дорога в стихотворении отнимает у человека счастье, которое быстрой тройкой уносится прочь от человека. Совершенно конкретная тройка становится авторской метафорой, символизирующей быстротечность земной жизни. Она проносится так молниеносно, что человек не успевает осознать смысл своего существования и не может ничего изменить.

В 1845 году Н. А. Некрасов написал стихотворение «Пьяница», в котором описывает горькую судьбу опускающегося «на дно» человека. И вновь автор прибегает к использованию мотива дороги, который подчеркивает трагичность судьбы такого человека.

Покинув путь губительный,

Нашел бы путь иной

И в труд иной - свежительный -

Поник бы всей душой.

Но несчастного крестьянина окружает одна несправедливость, подлость и ложь, и потому нет ему другой дороги:

Но мгла отвсюду черная

Навстречу бедняку…

Одна открыта торная

Дорога к кабаку.

Дорога вновь выступает в роли креста человека, который он вынужден нести всю жизнь. Одна дорога, отсутствие выбора иного пути - судьба несчастных, бесправных крестьян.

В стихотворении «Размышления у парадного подъезда» (1858), рассказывая о мужиках, деревенских русских людях, которые… «брели-то долгонько… из каких-нибудь дальних губерний» к петербургскому вельможе, поэт говорит о долготерпении народа, о его покорности. Дорога уводит крестьян в обратный путь, уводит в безнадежность:

…Постояв,

Развязали кошли пилигримы,

Но швейцар не пустил, скудной лепты не взяв,

И пошли они, солнцем палимы,

Повторяя: «Суди его Бог!»,

Разводя безнадежно руками…

Образ дороги символизирует нелёгкий путь многострадального русского народа:

Стонет он по полям, по дорогам,

Стонет он по тюрьмам, по острогам,

В рудниках, на железной цепи;

… Эх, сердечный!

Что же значит твой стон бесконечный?

Ты проснешься ль, исполненный сил…

Ещё одно стихотворение, в котором чётко прослеживается мотив дороги, - «Школьник». Если в «Тройке» и в «Пьянице» наблюдалось нисходящее движение (движение во тьму, несчастливая жизнь), то в «Школьнике» можно ясно прочувствовать восходящее движение, а сама дорога дарит надежду на светлое будущее:

Небо, ельник и песок -

Невесёлая дорога…

Но нет в этих строчках безысходной горечи, а далее следуют такие слова:

Это многих славных путь.

В стихотворении «Школьник» впервые появляется ощущение перемен в духовном мире крестьянина, которое позднее будет развито в поэме «Кому на Руси жить хорошо».

В основе поэмы «Кому на Руси жить хорошо» лежит рассказ о мужицкой России, обманутой правительственной реформой (Отмена крепостного права, 1861). Начало поэмы «Кому на Руси жить хорошо» со знаменательными названиями губернии, уезда, волости, деревень приковывает внимание читателя к бедственному положению народа. Очевидно, горькая доля встретившихся на столбовой дороженьке временнообязанных мужиков и оказывается исходной причиной возникновения спора о счастье. Поспорив, семь мужиков отправляются в дальнюю дорогу по России в поисках истины и счастья. Двинувшиеся в путь некрасовские крестьяне не традиционные странники-богомольцы - они символ тронувшейся с места, жаждущей перемен пореформенной народной России:

Гудит! Что море синее,

Смолкает, подымается

Народная молва.

Тема и образ дороги-пути так или иначе связаны с различными персонажами, группами персонажей, с коллективным героем произведения. В мире поэмы оказались освещенными и как бы сцепленными между собой такие понятия и образы, как путь – толпа – народ – старый и новый миры – труд – мир. Раздвижение жизненных впечатлений мужиков-спорщиков, рост их сознания, перемена взглядов на счастье, углубление нравственных понятий, социальное прозрение – все это тоже связано с мотивом дороги.

Народ в поэме Некрасова - мир сложный, многоплановый. Судьбу народа поэт связывает с соединением крестьянства и интеллигенции, которая идет тесной честной дорогой «за обойденного, за угнетенного». Только совместные усилия революционеров и народа, который «учится быть гражданином», могут, по мнению Некрасова, вывести крестьянство на широкую дорогу свободы и счастья. А пока у поэта русский народ показан на пути к «пиру на весь мир». Н. А. Некрасов видел в народе силу, способную осуществить великое:

Рать подымается -

Неисчислимая!

Сила в ней скажется

Несокрушимая!

Вера в «широкую, ясную дорогу» русского народа - главная вера поэта:

…русский народ…

Вынесет все, что Господь ни пошлет!

Вынесет все - и широкую, ясную

Грудью дорогу проложит себе.

Мысль о духовном пробуждении народа, прежде всего крестьянства, неотвязно преследует поэта и проникает во все главы его бессмертного произведения.

Пронизывающий произведения поэта образ дороги приобретает у Некрасова дополнительный, условный, метафорический смысл: он усиливает ощущение перемен в духовном мире крестьянина. Через все творчество поэта проходит идея: жизнь - это дорога и человек постоянно находится в пути.

2.2.4 Дорога - жизнь человека и путь развития человечества в поэме Н. В. Гоголя «Мёртвые души»

Образ дороги возникает с первых строк поэмы «Мертвые души». Можно сказать, что он стоит у её начала. «В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка…». Образом дороги поэма и завершается: «Русь, куда ж несешься ты, дай ответ?.. Летит мимо всё, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».

Но это абсолютно разные дороги. В начале поэмы это дорога одного человека, конкретного персонажа - Павла Ивановича Чичикова. В конце - это дорога целого государства, России, и даже больше, дорога всего человечества, перед нами предстает метафорический, иносказательный образ, олицетворяющий постепенный ход всей истории.

Эти два значения как две крайние вехи. Между ними располагаются множество других значений: и прямых, и метафорических, образующих единый, сложный образ гоголевской дороги.

Переход одного значения в другое - конкретного в метафорический - чаще всего происходит незаметно. Чичиков уезжает из города NN. «И опять по обеим сторонам столбового пути пошли вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни с самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином…» и т.д. Потом следует знаменитое обращение автора к Руси: «Русь! Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу…»

Переход от конкретного к общему плавен, почти незаметен. Дорога, по которой едет Чичиков, бесконечно удлиняясь, рождает мысль обо всей Руси. Далее этот монолог перебивается другим планом: «… И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!

Держи, держи, дурак!- кричал Чичиков Селифану.

Вот я тебя палашом! - кричал скакавший на встречу фельдъегерь с усами в аршин. - Не видишь, леший дери твою душу: казенный экипаж! - и, как призрак, исчезнула с громом и пылью тройка.

Какое странное, и манящее, и несущее, и чудесное в слове: дорога! и как чудна она сама, эта дорога: ясный день, осенние листья, холодный воздух... покрепче в дорожную шинель, шапку на уши, тесней и уютней прижмемся к углу!»

Известный русский ученый А. Потебня находил это место «гениальным». Действительно, резкость перехода доведена Н. В. Гоголем до высшей точки, один план «вдвинут» в другой: во вдохновенную речь автора врывается грубая брань Чичикова. Но затем, также неожиданно, эта картина уступает место другой: словно и герой, и его бричка были всего лишь видением. Необходимо отметить, что, сменив тип рассказа - прозаический, с посторонними репликами, на вдохновенный, возвышенно-поэтический, - Н. Гоголь не изменил на этот раз характер центрального образа - образа дороги. Он не стал метафорическим - перед нами одна из бесчисленных дорог российских просторов.

Смена прямых и метафорических образов дороги обогащает смысл поэмы. Имеет значение и двоякий характер этой смены: постепенный, «подготовленный», и резкий, внезапный. Постепенность перехода одного образа в другой напоминает об обобщенности описываемых событий: путь Чичикова - жизненная дорога многих людей; отдельные российские большаки, города складываются в колоссальный и чудесный облик родины.

Резкость же говорит о резкой «противоположности вдохновенной мечты и отрезвляющей яви».

А теперь поговорим подробнее о метафорических смыслах образа дороги у Н.В.Гоголя. Вначале о том, который равнозначен жизненному пути человека.

Вообще-то это один из древнейших и самых распространенных образов. Можно без конца приводить поэтические примеры, в которых жизнь человека осмыслена как прохождение пути, дороги. Н. В. Гоголь в «Мёртвых душах» тоже развивает метафорический образ дороги как «жизни человека». Но при этом находит свой оригинальный поворот образа.

Начало VΙ главы. Рассказчик вспоминает о том, как в молодости его волновала встреча с любым незнакомым местом. «Теперь равнодушно подъезжаю ко всякой незнакомый деревне и равнодушно гляжу на ее пошлую наружность; моему охлажденному взору неприютно, мне не смешно, и то, что пробудило бы в прежние годы живое движенье в лице, смех и немолчные речи, то скользит теперь мимо, и безучастное молчание хранят мои недвижные уста. О моя юность! о моя свежесть!»

Возникает контраст конца и начала, «прежде» и «теперь». На дороге жизни утрачивается что-то очень важное, значительное: свежесть ощущений, непосредственность восприятия. На первый план в этом эпизоде выдвинуто изменение человека на жизненной дороге, что непосредственно связано с внутренней темой главы (VΙ гл. о Плюшкине, о тех поразительных изменениях, которые ему пришлось пережить). Описав эти метаморфозы, Гоголь возвращается к образу дороги: «Забирайте же с собою в путь, выходя из юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте все человеческие движения, не оставляйте их на дороге: не подымите потом!»

Но дорога - это не только «жизнь человека», но и процесс творчества, призыв к неустанному писательскому труду: «И долго еще определено мне чудной властью идти об руку с моими странными героями, озирать всю громадно несущуюся жизнь, озирать ее сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы!... В дорогу! в дорогу! прочь набежавшая на чело морщина и строгий сумрак лица! Разом и вдруг окунемся в жизнь со всей ее беззвучной трескотней и бубенчиками и посмотрим, что делает Чичиков».

Гоголь высвечивает в слове дорога и другие значения, например, способ разрешить какую-либо трудность, выйти из сложных обстоятельств: «И сколько раз уже наведенные нисходившим с небес смыслом, они и тут умели отшатнуться и сбиться в сторону, умели среди бела дня попасть вновь в непроходимые захолустья, умели напустить вновь слепой туман друг другу в очи и, влачась вслед за болотными огнями, умели-таки добраться до пропасти, чтобы потом с ужасом спросить друг друга: где выход, где дорога?». Экспрессия слова дорога усилена здесь с помощью антитезы. Выход, дорога противопоставлены болоту, пропасти.

А вот пример использования этого символа в рассуждении автора о путях развития человечества: «Какие искривленные, глухие, узкие, непроходимые, заносящие далеко в сторону дороги избирало человечество, стремясь достигнуть вечной истины...». И вновь тот же прием расширения изобразительных возможностей слова - противопоставления прямого, торного пути, который «всех других путей шире... озаренный солнцем», кривой, уводящей в сторону дороге.

В заключающем первый том «Мертвых душ» лирическом отступлении автор говорит о путях развития России, о ее будущем:

«Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади... летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства». В этом случае выразительность слова усилена с помощью противопоставления его разных значений: путь развития России и место для прохода, проезда.

Образ народа метаморфически связан с образом дороги.

«Что пророчит сей необъятный простор? Здесь ли, в тебе не родиться беспредельной мысли, когда ты сама без конца ? Здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где развернуться и пройтись ему?

Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи... наскоро живьем, с одним топором да долотом, снарядил и собрал тебя ярославский расторопный мужик. Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню - кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход! и вон она понеслась, понеслась, понеслась!..»

Через связь с образом «птицы тройки» тема народа в конце первого тома подводит читателя к теме будущего России: «. . . и мчится вся вдохновенная Богом!... Русь, куда ж несешься ты, дай ответ? Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик… и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства»

Язык стилистического многообразия образа дороги в поэме «Мертвые души» соответствует возвышенной задаче: здесь используется высокий стиль речи, средства, характерные для поэтического языка. Вот некоторые из них:

Гиперболы: «Здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где развернуться и пройтись ему?»

Поэтический синтаксис:

а) риторические вопросы: «И какой русский не любит быстрой езды?», «Но какая непостижимая, тайная сила влечет к тебе?»

б) восклицания: «Эх, кони, кони, что за кони!»

в) обращения: «Русь, куда ж несешься ты?»

г) синтаксический повтор: «Летят версты, летят навстречу купцы на облучках своих кибиток, летит с обеих сторон лес с темными строями елей и сосен, с топорным стуком и вороньем криком, летит вся дорога невесть куда в пропадающую даль…»

д) ряды однородных членов: «И опять по обеим сторонам столбового пути пошли вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни с самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином….»

е) градации: «Какое странное, и манящее, и несущее, и чудесное в слове: дорога! Как чудна она сама, эта дорога: ясный день, осенние листья, холодный воздух…»

Дорога много значила для Н. В. Гоголя. Сам он говорил: «Теперь мне нужны дорога и путешествие: они одни восстанавливают меня». Мотив пути не только пронизывает всю поэму, но и переходит из художественного произведения в реальную жизнь, чтобы возвратиться в мир вымысла.

2.3 Развитие мотива дороги в современной литературе

Всё находится в движении, в непрерывном развитии, развивается и мотив дороги. В ХХ веке он был подхвачен такими поэтами, как А. Твардовский, А. Блок, А. Прокофьев, С. Есенин, А. Ахматова. Каждый из них видел в нём всё новые и новые неповторимые оттенки звучания. Продолжается формирование образа дороги и в современной литературе.

Геннадий Артамонов, курганский поэт, продолжает развивать классическое представление образа дороги как жизненного пути:

Отсюда начинается она,

«До свидания, школа!»

Николай Балашенко создает яркое стихотворение «Осень на Тоболе», в котором четко прослеживается мотив дороги:

На душе непонятная грусть.

Невесомо плывут паутинки

Тонкое сплетение топографического компонента (тропинка вдоль Тобола) и «жизненного пути» паутинки рождает мысль о неразрывной связи между жизнью и Родиной, прошлым и будущем.

Дорога как жизнь. Эта мысль стала основополагающей в стихотворении Валерия Егорова «Журавлик»:

Себя в пути теряем и ломаем,

Движенье - смысл мирозданья!

А встречи - это вёрсты на пути…

Тот же смысл вложен и в стихотворение «Думы», в котором мотив дороги звучит полунамеками:

Перепутья, пути, остановки,

Вёрсты лет в полотне бытия.

В современной литературе образ дороги приобрёл новое оригинальное звучание, всё чаще поэты прибегают к использованию тропинки, что может быть связано со сложными реалиями современной жизни. Авторами продолжается осмысление человеческой жизни как пути, который нужно пройти.

3. «Очарованные странники» и «вдохновенные бродяги»

3.1 «Несчастные скитальцы» Пушкина

Бесконечные дороги, а на этих дорогах - люди, вечные бродяги и странники. Русский характер и менталитет располагают к бесконечному поиску правды, справедливости и счастья. Эта идея находит подтверждение в таких произведениях классиков как «Цыганы», «Евгений Онегин» А. С. Пушкина, «Запечатленный ангел», «Соборяне», «Очарованный странник» Н. С. Лескова.

С несчастными скитальцами можно встретиться на страницах поэмы А.С.Пушкина «Цыганы». «В «Цыганах» заложена сильная, глубокая и вполне русская мысль. «Нигде не найти такой самостоятельности страдания и такой глубины самосознания, присущей скитальческой стихии русского духа» - говорил Ф. М. Достоевский на заседании общества любителей российской словесности. И действительно, в Алеко Пушкин отметил тип несчастного скитальца на родной земле, который не может найти себе места в жизни.

Алеко разочарован в светской жизни, неудовлетворен ею. Он - «отступник света», ему кажется, что счастье он найдет в простой патриархальной обстановке, среди свободного народа, не подчиняющегося никаким законам. Настроения Алеко - отголосок романтической неудовлетворенности действительностью. Поэт сочувствует герою-изгнаннику, вместе с тем Алеко подвергается критическому осмыслению: история его любви, убийство цыганки характеризуют Алеко как эгоистичного человека. Он искал свободы от цепей, а сам пытался их надеть на другого человека. «Ты для себя лишь хочешь воли», как народная мудрость звучат слова старого цыгана.

Такой человеческий тип, как описанный А. С. Пушкиным в Алеко, никуда не исчезает, трансформируется лишь направление побега личности. Прежние скитальцы, по мнению Ф. М. Достоевского, уходили за цыганами, как Алеко, а современные ему - в революцию, в социализм. «Они искренне верят, что достигнут своей цели и счастья не только личного, но и всемирного, - утверждал Федор Михайлович, - русскому скитальцу необходимо всемирное счастье, меньшим он не удовлетворится». А. С. Пушкин первый отметил нашу национальную сущность.

В Евгении Онегине многое напоминает образы кавказского пленника и Алеко. Как и они, он не удовлетворен жизнью, устал от неё, чувства его охладели. Но тем не менее, Онегин - социально-исторический, реалистический тип, воплощающий облик поколения, жизнь которого обусловлена определенными личными и общественными обстоятельствами, определенной общественной средой эпохи декабристов. Евгений Онегин - дитя своего века, он преемник Чацкого. Он также, как и Чацкий, «осужден» на «скитальчество», осужден «искать по свету, где «оскорбленному есть чувству уголок». Его охлажденный ум все подвергает сомнению, ничто не увлекает его. Онегин - свободолюбивый человек. В нём есть «души прямое благородство», он оказался способен всем сердцем полюбить Ленского, но ничем не могла прельстить его наивная простота и прелесть Татьяны. Ему присущи и скептицизм, и разочарованность; в нем заметны черты «лишнего человека». Таковы основные черты характера Евгения Онегина, которые заставляют его «не находящим себе места скитальцем метаться по России».

Но ни Чацкого, ни Онегина, ни Алеко нельзя назвать подлинными «скитальцами-страдальцами», истинный образ которых создаст Н. С. Лесков.

3.2 «Скитальцы-страдальцы» - праведники

«Очарованный странник» - тип «русского скитальца» (говоря словами Достоевского). Конечно, Флягин не имеет ничего общего с дворянскими лишними людьми, но он тоже ищет и не может обрести себя. У «Очарованного странника» есть реальный прототип - великий землепроходец и мореход Афанасий Никитин, который в чужой земле «исстрадался по вере», по родине. Так и герой Лескова, человек безграничной русской удали, великого простосердечья, больше всего радеет о родной земле. Флягин не может жить для себя, он искренне считает, что жизнь нужно отдать за что-то большее, общее, а не за эгоистическое спасение души: «Мне за народ очень помереть хочется»

Главный герой чувствует какую-то предопределенность всего, что случается с ним. Его жизнь выстраивается по известному христианскому канону, заключенному в молитве «О плавающих и путешествующих, в недугах страждущих и плененных». По образу жизни Флягин - странник, беглый, гонимый, ни к чему земному в этой жизни не прикипевший; он прошел через жестокое пленение и страшные русские недуги и, избавившись от «гнева и нужды», обратил свою жизнь на служение Богу.

Внешний облик героя напоминает русского богатыря Илью Муромца, а неуемная жизненная сила Флягина, требующая выхода, наталкивает читателя на сравнение со Святогором. Он так же, как и богатыри, несет в мир доброту. Таким образом, в образе Флягина происходит развитие фольклорных традиций былин.

Вся жизнь Флягина прошла в дороге, его жизненный путь - путь к вере, к тому миропониманию и душевному состоянию, в котором мы видим героя на последних страницах повести: «мне за народ очень помереть хочется». В самом странничестве лесковского героя есть глубочайший смысл; именно на дорогах жизни «очарованный странник» вступает в контакт с другими людьми, открывает новые жизненные горизонты. Его путь начинается не с рождения, переломным моментом в судьбе Флягина стала любовь к цыганке Грушеньке. Это светлое чувство и стало толчком к нравственному росту героя. Следует отметить: путь Флягина ещё не окончен, перед ним нескончаемое число дорог.

Флягин - вечный странник. Читатель встречает его в пути и расстается с ним в преддверии новых дорог. Повесть заканчивается на ноте исканий, и повествователь торжественно отдает дань непосредственности чудаков: «провещения его остаются до времени сокрывающего судьбы свои от умных и разумных и только иногда открывающего их младенцам».

Сравнивая между собой Онегина и Флягина, можно прийти к выводу, что эти герои - противоположности, представляющие собой яркие примеры двух типов странников. Флягин отправляется в жизненный путь, чтобы повзрослеть, окрепнуть душой, в то время как Онегин бежит от себя, от своих чувств, прикрываясь маской равнодушия. Но их объединяет дорога, по которой они следуют на протяжении всей жизни, дорога, трансформирующая души и судьбы людей.

Заключение

Дорога - образ, используемый всеми поколениями писателей. Зарождался мотив ещё в русском фольклоре, далее он продолжал своё развитие в произведениях литературы ХVΙΙΙ века, был подхвачен поэтами и писателями Х IХ столетия, не забыт он и сейчас.

Мотив пути может выполнять как композиционную (сюжетообразующую) функцию, так и символическую. Чаще всего образ дороги ассоциируется с жизненным путём героя, народа или целого государства. К использованию этой пространственно-временной метафоры прибегали многие поэты и писатели: А. С. Пушкин в стихотворениях «Товарищам» и «19 октября», Н. В. Гоголь в бессмертной поэме «Мёртвые души», Н. А. Некрасов в «Кому на Руси жить хорошо», Н. С. Лесков в «Очарованном страннике», В. Егоров и Г. Артамонов.

В поэзии А. С. Пушкина многообразие дорог образует единое «карнавальное пространство», на котором можно встретить и князя Олега с дружиной, и путника, и Марию Деву. Поэтическая дорога, представленная в стихотворении «Поэту», стала символом свободного творчества. Исключительно большое место занимает мотив и в романе «Евгений Онегин».

В творчестве М. Ю. Лермонтова мотив дороги символизирует обретение лирическим героем гармонии с природой и с собой. А у Н. А. Некрасова дорога отражает духовное движение крестьян, поиск, испытание, обновление. Очень много значила дорога и для Н. В. Гоголя.

Таким образом, философское звучание мотива дороги способствует раскрытию идейного содержания произведений.

Немыслима дорога без странников, для которых она становится смыслом жизни, стимулом к развитию личности.

Итак, дорога - это художественный образ и сюжетообразующий компонент.

Дорога - это источник перемен, жизни и подспорье в трудную минуту.

Дорога - это и способность к творчеству, и способность к познанию истинного пути человека и всего человечества, и надежда на то, что такой путь удастся найти современникам.

Список литературы

Благой. Д. Д. А. Н. Радищев. Жизнь и творчество [«Путешествие из Петербурга в Москву»] / Д. Д. Благой. - М.: Знание, 1952

Евгеньев. Б. Александр Николаевич Радищев [«Путешествие из Петербурга в Москву»] / Б. Евгеньев. - М.: Молодая гвардия, 1949

Петров. С. М. А. С. Пушкин. Очерк жизни и творчества [Болдинская осень. «Евгений Онегин»]/ С. М. Петров. - М.: Просвещение, 1973

Лотман. Ю. М. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин» [Очерк дворянского быта онегинской поры]: комментарии/ Ю. М. Лотман. - Ленинград: Просвещение, 1983

Андреев-Кривич. С. А. Всеведенье поэта [Последний год. Последние месяцы]: жизнь и творчество М. Ю. Лермонтова / С. А. Андреев-Кривич. - М.: Советская Россия, 1973

Бугров. Б. С. Русская литература ХΙХ - ХХ веков / Б. С. Бугров, М. М. Голубков. - М.: Аспект-Пресс, 2000

Грачева. И. В. Тайнопись поэмы Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» / И. В. Грачева. - Литература в школе. - 2001. - №1. - стр. 7-10

Манн. Ю. Постигая Гоголя [Что означает гоголевский образ дороги] / Ю. Манн. - М.: Аспект-Пресс, 2005

Тырина. Л. Н. В. Гоголь «Мертвые души» [Образ дороги в поэме «Мертвые души»]: в изложении для школьников / Л. Тырина. - М. Дрофа, 2000

Манн. Ю. Смелость изобретения [Что означает гоголевский образ дороги] / Ю. Манн. - М.: Детская литература, 1985

Манн. Ю. В поисках живой души [Снова в дороге] / Ю. Манн. - М.: Книга, 1987

Дыханова. Б. С. «Запечатленный ангел» и «Очарованный странник» Н. С. Лескова [Пути-дороги «Очарованного странника»] / Б. С. Дыханова. - М. Художественная литература, 1980 -

Барулина. Л. Б. «Очарованный странник» Н. С. Лескова / Л. Б. Барулина. - Литература в школе. - 2007. - №10. - стр. 23-25

Егоров В. Любовные странности… : сборник стихов / В.Егоров. - М.: Некоммерческая издательская группа «Эра», 2000

Гоголь Н. В. Мёртвые души / Н. В. Гоголь. - М.: Правда, 1984

Лермонтов М. Ю. Стихотворения. Поэмы. Герой нашего времени / М. Ю. Лермонтов. - М.: Просвещение, 1984

Лесков Н. С. Очарованный странник: повести и рассказы / Н. С. Лесков. - М.: Художественная литература, 1984

Некрасов Н. А. Стихотворения. Кому на Руси жить хорошо / Н. А. Некрасов. - М.: Детская литература, 1979

Пушкин. А. С. Стихотворения / А. С. Пушкин. - Екатеринбург: Ладъ, 1994

Ступина В. Н. Современная литература Зауралья последнего десятилетия: новые имена: хрестоматия / В. Н. Ступина. - Курган: ИПК и ПРО, 2005

Приложение

Валерий Егоров.

Журавлик.

Не выдернуть из прошлого страницу,

На будущем не стоит ставить крест,

Журавлик где-то кружится окрест…

Мы сами себе звезды выбираем,

За светом их по тропочкам бредём,

Себя в пути теряем и ломаем,

Но всё равно идём, идём, идём…

Движенье - смысл мирозданья!

А встречи - это вёрсты на пути,

Общенье - опиум сознанья,

И мне словами самокрутку закрути.

Я сам давно уже готов к обману,

Ведь мир из слов и

предложений сотворён!

Жаль… что слова подвержены изъяну,

Ошибками путь к сути занесён…

Не написать ли вместе нам страницу?

Скажи о чём? скажу тебе зачем.

Ты отпусти из пальчиков синицу,

В чём был ничем, в том завтра стану всем!

Думы.

Ожидание, встречи, разлуки…

Дождик гладит щекою стекло.

И виски потирают уставшие руки,

Грустью душу за…волокло.

Перепутья, пути, остановки,

Вёрсты лет в полотне бытия.

И веселья самоуловки,

Чтоб в них спрятаться… от нытья.

Начинаешь - просты результаты,

Скучноват человеческий род,

То, что есть, всё свершалось когда-то,

Коль родилось, то значит умрёт.

Собираю себя по словечкам,

Буква к букве - рождается слог,

Бог, любовь подарив человечкам,

Несвершённостью занемог…

И пускаются чувства по кругу:

Потеряв, больше хочется взять.

По взаимности райскому лугу

Мимолётностью пробежать…

Расстояние, время, невстречи,

Мы заборы собой создаём,

А не проще ли - руки на плечи,

И в бездумности водоём!..

Геннадий Артамонов

До свидания, школа!

Сегодня в нашем классе тишина,

Присядем перед дальнею дорогой,

Отсюда начинается она,

Уходит в жизнь от школьного порога.

Не забывай друзей, не забывай!

И этот миг запомни, как признанье,

Не будем школе говорить «прощай»,

А скажем ей негромко «до свидания».

В мелькании крылатых школьных лет

Когда же мы, ребята, повзрослели?

Подумать только: детства больше нет,

А к юности привыкнуть не успели.

Ни золотой сентябрь, ни синий май

Не позовут нас больше в это зданье…

И всё же мы не говорим «прощай»,

А повторим, как клятву, «до свидания».

Держись, мой однокашник, веселей,

Когда качнут житейские метели!

Наверное, глаза учителей

Недаром в этот вечер повлажнели.

Ты их в пути почаще вспоминай,

Старайся оправдать их ожиданья,

Учителю мы скажем не «прощай»,

«Спасибо» скажем мы и «до свидания».

Наш класс сегодня непривычно тих,

Но всё ж, друзья, не опускайте плечи!

Мы здесь оставим часть сердец своих

В залог грядущей и веселой встречи.

Свет школьной дружбы маяком сияй!

Лети к нам сквозь года и расстоянья!

На счастье, одноклассник, руку дай

И не прошай, мой друг, а до свидания!

Николай Балашенко

Осень на Тоболе

Вдоль Тобола иду по тропинке,

На душе непонятная грусть.

Невесомо плывут паутинки

В свой осенний неведомый путь.

С вяза лист опадает зеленый

На мерцанье холодной волны…

И плывет он задумчиво-сонный,

Где Ермацкие плыли челны.

Чуть в сторонке береза-подруга

Не спешит сбросить желтый наряд;

На краю у пожухлого луга

Две осинки печальных стоят.

Грустно старому тополю тоже.

Он на фоне небес, что метла.

Мы с ним чем-то немного похожи,

Но печаль моя все же светла.

Страница 1

Мотив Дороги, тема скитаний и странствий продолжают предыдущий блок, но они выделяются, в силу значимости в русской литературе и широкой представленности в произведениях школьной программы, как сквозные темы.

По мнению Г. Гачева, «модель русского движения - дорога. Это основной организующий образ русской литературы». Ученый вспоминает В. Маяковского, писавшего: «Дорогу дорогам! Дорога за дорогой выстроилась в ряд. Слушайте, что говорят дороги».

Дорога является тем мотивом, который объединяет целый ряд образов национального характера: тройка, верстовые столбы, санная езда, ветер, метель и др.

Важность мотива дороги школьники начинают понимать с младших классов, читая сказки, былины, где обязательно присутствует и дорога, развилка ее, и конь и где надо выбирать путь.

Чувство дороги, как уже отмечалось, внесено в русскую поэзию Пушкиным и Лермонтовым. Этот мотив характерен для лирики многих русских поэтов. У Блока в поэме «Двенадцать» из главок содержат образы движения.

Дороге, метели, буйному бегу в русской литературе нередко противопоставлялись спокойная равнина, степь. Например, антитеза важна для Н. Рубцова: вихревое движение и дремлющее пространство. Ученики знакомятся и с описанием степи П. А. Вяземским, А. П. Чеховым.

С мотивом Дороги тесно связана тема странствий, скитаний, путешествий. В этой теме можно выделить несколько подтем: во-первых, странствия, путешествия самих писателей, отразившиеся в автобиографических произведениях (например, автобиографическая трилогия М. Горького), во-вторых, произведения жанра «путешествия» в прозе и поэзии («Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева, «Письма русского путешественника» Карамзина, «путешествие», как жанр пейзажной лирики Вяземского), охотничьи рассказы и очерки И. С. Тургенева, С. Т. Аксакова; в-третьих, произведения разных жанров, в которых герои странствуют, являются странниками. Третья группа произведений в школьной практике встречается чаще всего. Школьники изучают произведения, в которых на странствиях героя строится весь сюжет («Ревизор», «Мертвые души» Н. В. Гоголя), путешествие может характеризовать героя, быть оценкой определенного этапа жизни его, доказательством бесцельности существования, когда остается только путешествовать, например, как Онегину и Печорину. Странствия могут вызвать у героя контрастное видение своей Родины (Чацкий: «Когда ж постранствуешь, воротишься домой, и дым отечества нам сладок и приятен!»).

Широко представлена в русской литературе и тема поисков героями правды, счастья, смысла жизни - и тоже в процессе странствий. Так построена, например, поэма Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Эта тема нередко имеет и своего особого героя - странника, «странного человека». Г. Гачев пишет: «Пушкин в Онегине отмечает «неподражательную странность.». «Странный» в русском сознании - это свой, родной; странник любим народом: «Угоден Зевсу бедный странник» (Тютчев).

Таков «Очарованный странник» Н. Лескова, странником называют в пьесе «На дне» Луку (Лука: «Все мы на земле странники. Говорят, - слыхал я, - что и земля-то наша в небе странница»). К этому ряду странников можно отнести и героя повести М. Горького «Фома Гордеев», включенной теперь в некоторые школьные программы. Странствия нередко выступают как показатель нравственных исканий героев (в произведениях И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого). У героев же чеховских пьес путешествие - отъезд представлено как мечта, как уход от пошлой действительности.

В русской литературе XX века ученики увидят странствия героев вынужденные, обусловленные историческими, социальными событиями - «Дни Турбиных» М. Булгакова, «Тихий Дон» М. Шолохова, «Доктор Живаго» Б. Пастернака, «Жизнь и судьба» В. Гроссмана.

Мотив дороги и его философское звучание в произведениях классики
Дорога — это древний образ-символ. В языке выражение «жизненный путь» — пространственно-временная метафора. Дорога символизирует жизнь в ее развитии. Мотив дороги имеет давнюю традицию в русской литературе. Традиция эта идет от средневековых паломнических романов-путешествий и романов о странствующих рыцарях до радищевского «Путешествия из Петербурга в Москву» В повести А. Радищева путешествие является средством изображения широкой панорамы русской жизни.
В творчестве русских писателей 19 века мотив дороги становится не только сюжетообразующим, но и наполняется новыми символическими значениями, причем трактовка мотива дороги в романтических и реалистических произведениях различна.
Мотив дороги в романтических произведениях. Тема странничества, изгнания и тема свободы.
Для Пушкина “южного” периода мотив дороги связан с идеологией романтизма, одной из главных тем которого была тема изгнанничества или добровольного бегства. Традиционными для романтической поэзии причинами этого бегства были неудовлетворенность героя его отношениями с обществом.
Романтический герой — вечный скиталец, вся его жизнь — дороги, и любая остановка означает для него потерю свободы. В романтической поэзии тема свободы с мотивом дороги связана очень тесно. Не случайно поэму “Цыганы” Пушкин начал с описания кочевого цыганского быта:
Цыганы шумною толпой
По Бессарабии кочуют.
Они сегодня над рекой
В шатрах изодранных ночуют.
Как вольность, весел их ночлег
И мирный сон под небесами.
Если же в романтическом произведении появлялась тема тюрьмы и узника, то она всегда связывалась с мотивом побега, со стремлением к свободе:
Мы вольные птицы; пора, брат, пора!
Туда, где за тучей белеет гора,
Туда, где синеют морские края,
Туда, где гуляем лишь ветер… да я!
(“Узник”, 1822)
Упоминание ветра здесь не случайно: в романтической литературе он стал устойчивым символом свободы.
В романтической поэме М.Ю. Лермонтова «Мцыри» стремление к свободе героя также связано с его побегом. Но путь Мцыри в свободный край предков оказывается дорогой по кругу: Мцыри снова приходит к монастырю. Дорога к мечте не найдена. Путь по кругу символизирует в произведении безысходность жизни и неосуществимость стремлений к свободе.
Мотив дороги в реалистических произведениях.
Герои произведений русской литературы первой половины 19 века много путешествовали (Печорин, Онегин и др.). Само путешествие в какой-то мере стало знаком, своего рода характеристикой скучающей, мятущейся, неприкаянной личности. В этом сказалась связь русской литературы с романтической традицией. «Охота к перемене мест» — это состояние души человека, чувствующего свое противостояние миру, обществу в котором он живет.
Если в романтической поэме мотив дороги связывался с постоянным движением, с кочевой жизнью и именно такая жизнь считалась наиболее приближенной к идеалу — полной свободе человека, то в 1826 году Пушкин осмысляет эту тему по-другому.
Демонстративный отход от романтической традиции в разработке мотива дороги проявился в “Евгении Онегине”.
Отчетливо проступали различия между путешествием в романтической поэме и в “Евгении Онегине”. Путешествие Онегина занимает в романе особое положение: здесь сравнивалось прошлое России и ее настоящее. Онегин проезжает исторические места, но в Нижнем Новгороде, видит, что
Все суетится, лжет за двух,
И всюду меркантильный дух.
Таким образом, путешествие в романе получает новое по сравнению с “южными” поэмами значение.
Но мотив дороги в “Евгении Онегине” — это не только путешествие Онегина, но и путешествие Лариных из деревни в Москву. Здесь Пушкин использует подчеркнуто “низменную” лексику, недопустимую в романтической поэме: Мелькают мимо будки, бабы, Мальчишки, лавки, фонари, Дворцы, сады, монастыри, Бухарцы, сани, огороды…
Образ дороги в лирических произведениях приобретает множество конкретно-бытовых черт, сильнее связывается с темой родной природы, родины, не теряя при этом своего символического значения.
Стихотворение “Зимняя дорога” (1826) построено на антитезе дом — дорога. Мотив дороги здесь связывается с “волнистыми туманами”, “печальными полянами” и “однозвучным” колокольчиком, а сама дорога названа “скучной”. Этому долгому и утомительному пути противопоставлен домашний уют:
Зимняя дорога
Сквозь волнистые туманы
Пробирается луна,
На печальные поляны
Льет печально свет она.

По дороге зимней, скучной
Тройка борзая бежит,
Колокольчик однозвучный
Утомительно гремит.

Что-то слышится родное
В долгих песнях ямщика:
То разгулье удалое,
То сердечная тоска…

Ни огня, ни черной хаты…
Глушь и снег… Навстречу мне
Только версты полосаты
Попадаются одне.

Скучно, грустно… Завтра, Нина,
Завтра, к милой возвратясь,
Я забудусь у камина,
Загляжусь не наглядясь.

Звучно стрелка часовая
Мерный круг свой совершит,
И, докучных удаляя,
Полночь нас не разлучит.

Грустно, Нина: путь мой скучен,
Дремля смолкнул мой ямщик,
Колокольчик однозвучен,
Отуманен лунный лик.
1826
У Пушкина образ дороги всегда имеет философско-символическую перспективу , но в то же время является вполне реалистическим.
Философское значение мотив дороги получает в “Бесах” (1830), повести «Метель» и историческом произведении «Капитанская дочка». Актуализируется мотив бездорожья. И если дорога в данных произведениях обозначает жизненный путь героя, то мотивы вьюги, метели символизируют стихию жизни, в которой героям хоть и трудно, но нужно определяться.
Путника застает в “чистом поле” метель, и, сбившись с дороги, он полностью оказывается во власти темных, враждебных сил. Человек оказывается беспомощным перед стихией, он не может справиться с этой жестокой силой.
В повести “Метель” (1830) стихия резко меняет судьбы героев вопреки их воле: из-за метели Марья Гавриловна навсегда разлучается с женихом; после неудавшегося побега она возвращается домой, и родители даже не подозревают о происшедших событиях; после роковой ночи Владимир отправляется в армию и погибает в Отечественной войне 1812 года. Наконец, из-за метели в жадринскую церковь случайно попадает Бурмин и случайно же становится мужем Марьи Гавриловны.
Но еще больше, чем с “Метелью”, стихотворение “Бесы” перекликается со второй главой “Капитанской дочки” — “Вожатый”. Здесь, как и в “Бесах”, застигнутый бураном путник теряет дорогу и его кони останавливаются в “чистом Поле”. Но Гринев встречает в поле человека, который стоит «на твердом пути», и указывает ему дорогу. Таким образом, “дорога”, указанная Пугачевым, оказалась спасительной для Петруши и гибельной для других.
Мотивы дороги, пути включались Пушкиным в самые разные по тематике произведения и приобретали все новые символические значения.
Философское звучание приобретает мотив дороги в стихотворениях «Дорожные жалобы», «Элегия», «Телега жизни»
Стихотворение «Телега жизни» построено по принципу притчи. В нем дается развернутая метафора. Телега — сниженный образ. Ассоциируется прежде всего с народом, деревней. В таком прозаическом виде образ дороги переходит в поэзию Лермонтова («Родина»), где еще сильнее чувствуется полемика с романтической традицией. «Скакать в телеге», «мечтая о ночлеге», — аллюзия на «Телегу жизни», как бы скрытая присяга на верность пушкинской традиции.
Н. В. Гоголь, продолжая традиции А.С. Пушкина в поэме «Мертвые души» использует мотив дороги и как сюжетообразующий и как символический образ.
Русь—тройка и другие многочисленные метафоры связаны с дорогой и относятся к отдельному человеку («Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом!») или ко всему человечеству (рассуждение об «искривленных» дорогах).
(Для сравнения: у Гоголя тоже присутствуют символические аспекты образа дороги, среди них одно, которого не было у Пушкина: Русь—тройка, противопоставленная западным государствам.
Главный герой Чичиков Павел Иванович, скупая мертвые души у помещиков, переезжает из одного поместья в другое. Композиционное значение образа дороги очевидно: дорожный сюжет позволяет писателю «нанизывать» друг на друга множество разнообразных жизненных впечатлений, достигая эффекта энциклопедичности,
Именно так построены поэмы Гоголя «Мертвые души» и Некрасова «Кому на Руси жить хорошо».
Образ дороги в поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души»
«В дорогу! в дорогу!.. Разом и вдруг окунемся в жизнь со всей ее беззвучной трескотней и бубенчиками…» — так заканчивает Гоголь одно из самых проникновенных и глубоко философских лирических отступ¬лений в поэме «Мертвые души». Мотив дороги, пути, движения не раз возникает на страницах поэмы. Этот образ многослоен и весьма символичен.
Движение главного героя поэмы в пространстве, его путешествие по дорогам России, встречи с помещиками, чиновниками, крестьянами и городскими обывателями складываются перед нами в широкую картину жизни Руси.
Образ дороги, запутанной, пролегающей в глуши, никуда не ведущей, только кружащей путника, — это символ обманного пути, неправедных целей главного героя. Рядом с Чичиковым то незримо, то выходя на пер¬вый план присутствует другой путешественник — это сам писатель. Мы читаем его реплики: «Гостиница была известного рода…», «какие быва¬ют эти общие залы — всякий проезжающий знает очень хорошо», «го-род никак не уступал другим губернским городам» и т. д. Этими слова¬ми Гоголь не только подчеркивает типичность изображаемых явлений, но и дает нам понять, что незримый герой, автор, тоже хорошо знаком с ними.
Однако он считает необходимым подчеркнуть несовпадение оценки окружающей действительности этими героями. Убогая обстановка гостиницы, приемы у городских чиновников, выгодные сделки с помещи¬ками вполне устраивают Чичикова, а у автора вызывают нескрываемую иронию. Когда события и явления достигают пика безобразия, смех ав¬тора достигает вершины беспощадности.
Обратная сторона гоголевской сатиры — лирическое начало, стремле¬ние видеть человека совершенным, а Родину — могучей и процветающей. По-разному воспринимают дорогу разные герои. Чичиков испыты¬вает удовольствие от быстрой езды («И какой же русский не любит быст¬рой езды?»), может полюбоваться прекрасной незнакомкой («открывшитабакерку и понюхавши табаку», скажет: «Славная бабешка!»). Но чаще он отмечает «подкидывающую силу» мостовой, радуется мягкой езде по грунтовой дороге или дремлет. Великолепные пейзажи, проносящиеся перед его глазами, не вызывают у него мыслей. Автор тоже не обольща¬ется увиденным: «Русь! Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу: бедно, разбросанно и неприютно в тебе… ничто не обольстит и не очарует взора». Но вместе с тем для него есть «что-то странное, и манящее, и несущее, и чудесное в слове: дорога!» Дорога пробуждает мысли о Родине, о предназначении писателя: «Сколько родилось в тебе чудных замыслов, поэтических грез, сколько перечувствовалось дивных впечатлений!»
Реальная дорога, по которой едет Чичиков, превращается у автора в образ дороги как жизненного пути. «Что до автора, то он ни в коем слу¬чае не должен ссориться со своим героем: еще не мало пути и дороги придется им пройти вдвоем рука в руку…» Этим Гоголь указывает на символическое единство двух подходов к дороге, их взаимное дополне¬ние и взаимопревращение.
Дорога Чичикова, прошедшая по разным углам и закоулкам М-ской губернии, как бы подчеркивает его суетный и ложный жизненный путь. В то же время путь автора, который он совершает вместе с Чичиковым, символизирует суровый, тернистый, но славный путь писателя, пропо¬ведующего «любовь враждебным словом отрицанья».
Реальная дорога в «Мертвых душах» с ее ухабами, кочками, грязью, шлагбаумами, непочиненными мостами вырастает до символа «громад¬но-несущейся жизни», символа великого исторического пути России.
На страницах, завершающих I том, вместо чичиковской тройки возникает обобщенный образ птицы-тройки, который затем сменяется об¬разом несущейся «вдохновенной Богом» Руси. На сей раз она на истин¬ном пути, поэтому и преобразился замызганный чичиковский экипаж в птицу-тройку — символ свободной, обретшей живую душу России.
Композиционная (сюжетообразующая) роль образа дороги.
У путника обычно есть цель, это организует произведение, не дает ему распадаться на отдельные эпизоды: именно так и происходит в «Мертвых душах» или в поэме «Кому на Руси жить хорошо» , где множество отдельных эпизодов организованы вокруг основной задачи странников.
Мотив дороги является одним из ведущих в произведении Некрасова «Кому на Руси жить хорошо?» Чтобы ответить на этот волнующий вопрос, вынесенный в заглавие произведения, в дорогу отправляются «странные» люди, т.е. странствующие, — семеро мужиков. Крестьянин — человек оседлый, привязанный к земле. А они пускаются странствовать, да еще в самую страдную пору. Эта странность — отражение переворота, который переживает вся крестьянская Русь. Мужики путешествуют, а вместе с ними движется и вся Русь, она пришла в движение, отвергая прежний уклад жизни после реформы 1861 года. Мотив дороги позволяет пройти по всей Руси, увидеть ее целиком, изнутри. На своем пути странники встречаются с представителями всех сословий: попом, помещиками, крестьянами, торговыми людьми. Эти персонажи дают мужикам понять, что счастья, которое должно быть, нет.

Лейтмотив дороги можно увидеть в произведении Тургенева «Отцы и дети». В основе трагедии лежит борьба героя с превосходящими его силами и дорога является как бы лентой испытаний для него. Роман имеет замкнутую кольцевую композицию, и образ дороги так же замкнут. Убеждения героя проходят испытания на протяжении всего произведения. С одной стороны на него давит аристократия, с другой — любовь женщины.
Первый круг движения героя позволяет увидеть уверенность и превосходство Базарова. В первой части романа. Герой из всех коллизий выходит победителем. Перед читателем человек глубокого ума, уверенный в своих силах и в том деле, которому он себя посвятил, гордый, целеустремленный, обладающий способностью влиять на людей (4 гл. — смеется над старыми романтиками; негативное отношение к поэзии, искусству, признает лишь практическое применение природы; 6гл. — выходит победителем в споре с Павлом Петовичем, поучает Аркадия).
Второй круг движения героя - это сомнения, противоречия, мировоззренческий кризис, страстное неразделенное чувство болезнь и смерть героя.

Творчество С.А. Есенина
Стихотворение «О красном вечере задумалась дорога…» (1916) посвящено любви к родной земле. Уже в первых строчках появляется характерный для русской лирики образ дороги. В творчестве Есенина он неразрывно связан с темой родного дома. В этом стихотворении поэт описывает позднюю осень, холод, когда так хочется оказаться в теплой избе, пропахшей запахом домашнего хлеба. Но здесь же появляется и образ «желтоволосого отрока», с интересом смотрящего «сквозь синь стекла… на галочью игру».
Во второй части стихотворения отчетливо звучит мотив тоски по прошлому, по безвозвратно ушедшему деревенскому детству:
Кому-то пятками уже не мять по рощам
Щербленый лист и золото травы.
В последних строках стихотворения вновь возникает образ дороги как символ возвращения к родному очагу.

В «О красном вечере задумалась дорога…» поэт активно использует олицетворения: дорога «задумалась», холод «крадется», ветер «шепчет», солома «охает» и т. д. Они символизируют неразрывную связь лирического героя с живым, вечно обновляющимся миром природы и свидетельствуют о горячей любви поэта к отчему краю, к родной природе, народной культуре.
Стихотворение «Запели тесаные дроги…» (1916)
http://www.a4format.ru/pdf_files_bio2/478bc626.pdf

Стихотворение посвящено центральной теме есенинского творчества — теме родины. Первая же строка вводит мотив дороги и движения. Мимо лирического героя «бегут равнины и кусты», дует ласковый ветерок. Но тут же вводится тема краткости человеческой жизни и хрупкости счастья: за часовнями видны «поминальные кресты».
Большая часть стихотворения — признание в любви родной земле. Это чувство переполняет лирического героя:
Люблю до радости, до боли
Твою озерную тоску.
Любить Русь нелегко («Холодной скорби не измерить»), но любовь героя к ней безусловна:
Но не любить тебя, не верить —
Я научиться не могу.

А. Блок «Россия». «На поле Куликовом». Мотив дороги.
Мотив дороги в лирике А.Блока звучит тогда, когда поэт размышляет о пути России и русского народа.
Русь, опоясана реками
И дебрями окружена
С болотами и журавлями,
И с мутным взором колдуна.
Такова загадочная, необычайная, колдовская Россия Блока в стихотворении «Русь». Это страна «где все пути и все распутья живой клюкой измождены». Здесь, на блоковской Руси, все в движении, в вихре:
Где буйно заметает вьюга
До крыши - утлое жилье,
Здесь вихрь свистит «в голых прутьях», здесь «разноликие народы из края в край, из дола в дол ведут ночные хороводы».
Создается ощущение того, что страна взвихрена, обращена в сгусток энергии. Невозможно разгадать тайну, в которой почивает Русь, невозможно прикоснуться к таинственному покрову «необычайной» Руси.
Но ощущение того, что Русь в движении, что она словно готова к полету, не покидает читателя.
Отечество в дороге, в вечном движении - предстает и в стихотворении «Россия»:
Опять как в годы в золотые,
Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы расписные
В расхлябанные колеи…
Со счастливой гордостью поэт признается в любви к нищей России:
Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые,
Как слезы первые любви.

Он рад тому, что «невозможное возможно, дорога долгая легка», потому что Россия необъятна, в ней есть все - леса и поля и «плат узорный до бровей».
К историческому прошлому, чтобы через прошлое понять современность обращается А.Блок в цикле «На поле Куликовом». И вот первая строфа стихотворения:
Река раскинулась: течет, грустит лениво
И моет берега
Над скудной глиной желтого обрыва
В степи грустят стога.

Что-то застывшее, грустное в ней. Но уже в следующей строфе образ России приобретает резко динамический характер. Начинается иной ритм. Как олицетворение вершины неистового движения блоковской России возникает метафорический образ «степной кобылицы», летящей «сквозь кровь и пыль»:

Наш путь степной, наш путь - в тоске безбрежной:
В твоей тоске, о, Русь!
Несется вскачь «степная кобылица» вперед, в непокой, потому что будущее России видится поэту неясным, далеким, а путь трудным и мучительным, ждет отечество «вечный бой»:
И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль…
Летит, летит степная кобылица…

Закат в крови! Из сердца кровь струится!
Плачь, сердце, плачь…
Покоя нет! Степная кобылица
Несется вскачь!

«Из сердца кровь струится!» - так мог сказать только поэт, осознавший свою судьбу, свою жизнь, кровно связанную с судьбой и жизнью Родины.
Россия для Блока раньше всего - даль, простор, «путь». Заговорив о России, поэт и сам чувствует себя путником, затерявшимся в погибельных, но любимых пространствах, и говорит, что даже в последнюю минуту, на смертном одре, он вспомнит Россию, как самое милое в жизни:
Нет… еще леса, поляны,
И проселки, и шоссе,
Наша русская дорога,
Наши русские туманы…
Россия Блока… Это дорога без конца … Это дорога от прошлого через тяжелое настоящее к суровому будущему!

МКОУ Рамонская СОШ № 2

Исследовательская работа

«Мотив дороги в произведениях русской классики»

Выполнили учащиеся 9 А класса

Чукаева Яна

Крутько Полина

Яценко Светлана

Подвигина Ольга

Руководитель: учитель

Русского языка и литературы

Введение ……………………………………………………………………………..3

Глава 1. Мотив дороги в лирике и ……………..4-9

Глава 2. Мотив дороги в романе «Капитанская дочка»…………..8-12

Глава 3. Мотив дороги в романе «Герой нашего времени»...13-16

Глава 4. Мотив дороги в поэме «Мёртвые души»…………………17-20

Заключение…………………………………………………………………………21

Список литературы…………………………………………………………………22

Введение

Тема дороги, путешествия, являющейся неотъемлемой частью жизни каждого человека, имеет большое значение в литературных произведениях, занимает важное место в творчестве русских писателей XIX века. Именно поэтому мы взяли для исследования эту тему. В своей работе мы обратились к произведениям, и. Немаловажную роль в нашем выборе сыграло то, что творчество именно этих русских классиков мы изучаем в 9 классе . Нам хотелось подробнее познакомиться с их творчеством, глубже проникнуть в содержание произведений. Кроме того, тема дороги интересна, многозначна: значение слов «путь», «дорога» включает в себя и философское понятие жизненного пути человека, его судьбы. Мотив дороги вообще играет болшую роль в русской литературе : расстояния большие, много времени для философствования в дороге. Дорога - это метафора жизненного пути, стези человека.

С этих позиций мы решились рассмотреть лирику и, роман «Капитанская дочка», Роман «Герой нашего времени» и поэму «Мёртвые души».

Глава 1. Мотив дороги в лирике и

Осенью 1830 года Пушкин приехал в Болдино улаживать имущественные дела перед женитьбой и надолго остался там из-за холерных карантинов, расстался на с юной, горячо любимой красавицей-невестой. Что ждёт его на пороге нового этапа жизни? После домашней неустроенности, скитаний, одиночества поэт ищет душевного покоя и семейного счастья, но в то же время мрачные предчувствия не оставляют его. Возможно, во время таких мучительных раздумий и было создано стихотворение "Бесы", в котором переданы душевное томление, переживания, испуг едущих "в чистом поле" и заблудившихся в снежной вьюге двух путешественников – лирического героя и ямщика. Перед читателем предстаёт страшная, но вполне реальная картина.

Мчатся тучи, вьются тучи;

Невидимкою луна

Освещает снег летучий;

Мутно небо, ночь мутна.

Первая часть стихотворения носит относительно спокойный характер, здесь раскрывается тема дороги. Вторая часть "Бесов" - это возникновение препятствий, которые благодаря поэзии приобретают символический смысл. Это философское настроение превращает бытовую тему стихотворения в серьезное и наполненное глубинным смыслом повествование.

Но постепенно седоков охватывает тревога ("сбились мы,…Что делать нам!"), даже отчаяние, переданное автором с помощью монотонного повторения слов ("мчатся тучи, вьются тучи", "мутно небо, ночь мутна", "еду, еду", «страшно, страшно", "вьюга злится, вьюга плачет") и целых четверостиший, и реальная зимняя ночь наполняется фантастическими образами из народной мифологии, которую, воспитанный няней-сказательницей, конечно же, хорошо знал. Здесь и одинокий бес, который "дует, плюёт… в овраг толкает одичалого коня", и множество бесов, которые мчатся "рой за роем в беспредельной вышине, визгом жалобным и воем надрывая сердце" лирического героя, и ведьма, и домовой. Остановились измученные лошади, отчаялся найти дорогу ямщик.

Третья часть стихотворения - это яркая кульминация сюжета, когда человек оказывается в безвыходном положении, так как он бессилен перед вьюгой. И мгновенно ситуация меняется, когда кони снова идут вперед, конфликт, возникающий в стихотворении, разрешается. Это одновременно и бытовое, и философское решение представленной в "Бесах" ситуации. В первой строфе стихотворения не просто описание природы, а обозначение обстановки и накала, в котором находится ямщик и седок.

Но недаром это стихотворение называют мистическим, даже название говорит о том, что смысл "Бесов" намного глубже, чем может показаться на первый взгляд. Для того чтобы постигнуть философский смысл стихотворения, необходимо правильно интерпретировать образы и символы, которые использует Пушкин. Прежде всего это образ русской зимы - летучие снега, суровая метель, занесенные дороги... Все это уже подчеркивает общее настроение стихотворения - мрачное, но отчаянно ищущее выход из сложившегося положения. Как и путник, который был остановлен метелью и вынужден подчиниться стихии. Автор постоянно акцентирует внимание на дороге, на конях, на колокольчике, подчеркивает, что путники сбились с дороги, заблудились, им страшно. В тот момент, когда «кони снова понеслися», наступает кульминация: бесы приобретают вполне реальные черты, теперь их видит не только ямщик, а и сам седок, обозначенный лирическим «я». С этого момента земля в стихотворении совсем исчезает и начинается вакханалия , шабаш:

Бесконечны, безобразны,

В мутной месяца игре

Закружились бесы разны,

Будто листья в ноябре...

Сколько их! куда их гонят?

Что так жалобно поют?

Домового ли хоронят,

Ведьму ль замуж выдают?

Таким образом, с увеличением скорости, увеличивается и нарастает эмоциональное напряжение стихотворения. Чем закончится метельная зимняя ночь? Неизвестно. Пока же хаос вьюги, снежная буря, жалобное завывание ветра, превратившиеся в сознании лирического героя в фантасмагорическую картину торжества нечистой силы, кажутся бесконечными… Заблудившиеся путники в стихотворении «Бесы» символизируют русский народ, который действительно потерян среди снежных равнин и не может найти свою дорогу к более счастливой и свободной жизни. Опять подтверждается, что дорога имеет не только прямое значение пути, траектории, но и жизненного пути людей, которые не могут найти свое место в жизни, свою дорогу по которой им идти.

Стихотворение «Дорожные жалобы», на наш взгляд, отражают усталость поэта от страннической, кочевой, неприкаянной жизни.

Долго ль мне гулять на свете

То в коляске, то верхом,

То в кибитке, то в карете,

То в телеге, то пешком?

В строчках стихотворения слышатся жалобы поэта на русское бездорожье . Нам думается, что и бездорожье, и капризы непредсказуемого русского климата надо рассматривать как в прямом значении, так и в широком, историческом и социальном смысле: здесь и незащищенность личности от всякого рода неожиданностей, здесь и всероссийская беззаботность , равнодушие ко всякого рода комфорту и уюту.

Иль чума меня подцепит,

Иль мороз окостенит,

Иль мне в лоб шлагбаум влепит

Непроворный инвалид.

В ходе изучения фактов биографии писателя, анализа его произведений и знакомства с литературоведческими работами мы пришли к выводу, что настойчивое осмысление мотива дороги Пушкиным - закономерный результат его жизненных и творческих исканий. Первой, весомой, причиной обращения поэта к дорожной теме была его скитальческая, наполненная путешествиями жизнь. Пушкин исколесил всю европейскую часть России, мечтал побывать за Уралом, в Сибири. Был он и в предгорьях Кавказа, и в Крыму, и в Молдавии, и в псковских краях, и у средней Волги, и в оренбургских степях, и в горах
Осетии, и в долинах Грузии, и на плоскогорьях Армении, и в пределах теперешней Турции у высокогорного Арзрума. Образы путника, ямщика, дорожных верст постоянно встречаются в произведениях поэта.

Как и в разработке других мотивов своего творчества, Пушкин явил неслыханный пример новаторства в осмыслении дорожной темы. До него дорога в литературе была лишь своеобразной декорацией, фоном развития действия. Пушкин не отдает должное образу пути, а делает его лейтмотивом лирики и прозы. Новаторство поэта проявляется в философском осмыслении темы. Здесь на передний план выступает дорога как жизненное перепутье и, конечно, дорога - метафора судьбы и жизни.

Стихотворение "Тучи" , в отличие от пушкинских "Бесов", не проникнуто настроением отчаяния и страха: в нём как ведущий мотив звучит мотив элегической грусти. Но ощущение одиночества, скитальческой тоски так же переполняет душу лирического героя. Поэт создал это произведение в апреле 1840 года, незадолго до отправки во вторую кавказскую ссылку. По воспоминаниям одного из друзей, на вечере в доме Карамзиных Лермонтов, стоя у окна и смотря на тучи, которые, закрыв небо, медленно проплывали над Летним садом и Невой, написал экспромтом замечательное стихотворение, чья первая строка звучала так: "Тучки небесные, вечные странники!" Уже в этих словах ощущается мотив странничества, мотив бесконечной дороги. Перед читателем возникает метаморфический образ небесных "вечных странников", "изгнанников", мчащихся "с милого севера в сторону южную". Счастье этих "вечно холодных, вечно свободных" обитателей небесной сферы в том, что над ними не властны ни зависть, ни злоба, ни клевета. Им неведомы муки изгнания. Тучам просто "наскучили нивы бесплодные", поэтому они отправляются в путь. Судьба лирического героя иная: он изгнанник поневоле, это его "гонит" с родной стороны "судьбы…решение", "зависть…тайная", "злоба… открытая", "друзей клевета ядовитая". Однако в главном он счастливее гордых и независимых туч: у него есть родина, а вечная свобода небожителей холодна и сиротлива именно потому, что они изначально лишены отечества.

Как произведение, в котором звучит мотив дороги, можно рассматривать и полное философских раздумий о тайнах мироздания, о смысле жизни стихотворение "Выхожу один я на дорогу…". Написанное весной 1841 года, оно словно подводит итог короткой, но яркой, как вспышка метеорита, жизни поэта. Здесь лирический герой находится один на один с бесконечной дорогой и распахнутым над головой небом. Он ощущает себя частью мироздания, человеком, погружённым в открытую и свободную стихию природы. "Кремнистый путь", характерный для гор Кавказа, в стихотворении воспринимается в двух ипостасях: и как конкретная дорога, по которой шагает одинокий путник, и как символ жизненного пути. Мир вокруг лирического героя спокоен, величествен и прекрасен, повсюду разлито "сиянье голубое". Но "сиянье" - это не только лунный свет, в лучах которого блестит дорога. Оно воспринимается как фон, отчётливо выявляющий мрачное состояние души путника, который "не ждёт от жизни ничего" и которому "не жаль…прошлого ничуть". Лирический герой одинок, он ищет теперь только "свободы и покоя", такого покоя, который существует в окружающем его в эти мгновения мире. Поэт показывает, что в величественном мироздании всё живое: здесь "пустыня внемлет Богу", "звезда с звездою говорит", здесь нет одиночества, от которого страдает путник. Умиротворение сходит в душу героя, и он жаждет одного – "забыться и заснуть" навечно. Но не "холодным сном могилы", а так, чтобы "в груди дремали жизни силы", чтобы и днём, и ночью, лелея слух, ему "про любовь… сладкий голос пел", чтобы над ним, спокойно спящим, "вечно зеленея, тёмный дуб склонялся и шумел". Вечный покой обретает смысл вечной жизни, а "кремнистый путь" приобретает черты пути бесконечного во времени и пространстве. Мечта лирического героя фантастична по своей сути, но ведь фантастические волшебные черты приобретает и природа вокруг него! Мотив одинокого странничества уступает место мотиву торжества жизни и полного слияния с Божественным миром. (Не на той ли дороге нашёл вечный покой мастер из романа? Не оттуда ли начал своё путешествие по лунной дороге Понтий Пилат? Вообще при чтении классики 19 века возникает много ассоциаций с произведениями более позднего периода. Но эта тема, видимо, для другого исследования…)

Глава 2. Мотив дороги в романе «Капитанская дочка»

Мотив дороги в романе «Капитанская дочка» очень важен. В дороге Петр Гринев встречается с офицером Иваном Зуриным и с беглым казаком Емельяном Пугачевым. Эти люди позднее снова повстречаются на жизненном пути молодого человека и сыграют в его судьбе важную роль. В особенности это относится к Пугачеву, который, помня доброе отношение молодого барина, сохранит ему жизнь при взятии Белогорской крепости, а затем и поможет ему вызволить его любимую. Интересно отметить, что встреча Петра Гринева с будущим руководителем народного восстания произошла во время сильной метели, однако неизвестный бродяга, в котором лишь впоследствии молодой человек и его верный слуга узнают грозного Пугачева, легко находит дорогу. «Где ты видишь дорогу?», - с сомнением спрашивает у него ямщик, везущий молодого офицера. Все кругом занесено снегом, и увидеть дорогу, действительно, едва ли возможно. Но бродяга находит ее совершенно иначе. Он предлагает немного переждать, пока прояснится: «... тогда найдем дорогу по звездам». Почуяв дымок, он делает вывод, что неподалеку должно быть человеческое жилье, и оказывается прав. Дорогу необязательно видеть как убегающую к горизонту полоску земли, ее можно найти благодаря знакам, на которые большинство людей не обращают должного внимания. Итак, мы обнаруживаем отголосок древнейших представлений о дороге, как о судьбе человека. Те, с кем герой повстречался случайно, окажут большое влияние на все его будущее.

Но в той же главе Гриневу снится пророческий сон: человек оказывается "страшным мужиком ", который, размахивая топором, наполнил всю комнату "мертвыми телами", и этот "страшный мужик" "ласково... кликал" Гринева и предлагал "подойти" под его "благословение ". Таким образом, "дорога", указанная Пугачевым, оказалась спасительной для Петруши и гибельной для других. Глубоко символично то, что Пугачев появляется из бурана и спасает от него Гринева: таким же "беспощадным", как стихия, окажется поднятый Пугачевым бунт, и Пугачев не раз спасет от этой слепой силы Петрушу. Знаменательно, что пути героев, так причудливо и невероятно пересекаясь, расходятся. Петр Гринев не пойдет по дороге русского бунта, указанной «Петром III».
Анализ разработки дорожного мотива в «Капитанской дочке» позволяет говорить о его разных задачах в романе. По нашему наблюдению, дорога дает развитие сюжету произведения и обуславливает непредсказуемые встречи героев-антиподов: Гринева и Пугачева, Гринева и Швабрина, Савельича и Пугачева. Она же сводит Машу и императрицу, Машу и родителей Петруши.
В главе «Сержант гвардии» дорога становится отправной точкой судьбы главного героя, сулит горечь расставания с родительским домом, предвещает сложный путь становления личности. Петруша вспоминает: «Я сел в кибитку с Савельичем и отправился в дорогу, обливаясь слезами». Герой явно не стремится к скитальческой жизни, да и изгнанником его можно назвать условно: отец хочет воспитать сына честным офицером, защитником Отечества. Начало главы «Крепость» рисует дорогу в традициях эпохи - как элемент пейзажа и экспозицию истории белогорского этапа жизни Гринева. «Белогорская крепость находилась в сорока верстах от Оренбурга, дорога шла по крутому берегу Лика. Река еще не замерзла, и ее свинцовые волны грустно чернели в однообразных берегах, покрытых белым снегом. За ними простирались киргизские степи». Здесь опять возникает ямщик как сквозной герой дорожной темы. В этом эпизоде он уверенно везет седока и не нуждается в «вожатом». Герой вспоминает: «Мы ехали довольно скоро. «Далече ли до крепости?» - спросил я у своего ямщика. «Недалече, - отвечал он. - Вон уже видна». В главе «Мятежная слобода» смысловая нагрузка образа пути усиливается. Желание спасти возлюбленную снова гонит Гринева в дорогу, несмотря на предостережения Савельича. В описании дороги сливаются конкретное и символическое значения: «Путь мой шел мимо Бердской слободы, пристанища пугачевского. Прямая дорога занесена была снегом; но по всей степи видны были конские следы, ежедневно обновляемые. Я ехал крупной рысью. Савельич едва мог следовать за мною издали и кричал мне поминутно: «Потише, сударь, ради бога потише.<...> Добро бы на пир, а то под обух того и гляди...» С одной стороны, герой Пушкина описывает детали конкретного места, с другой стороны слова «мимо Бердской стороны» становятся в контексте произведения знаковыми: Петру не по пути с бунтовщиками, его поприще - путь честного и доблестного офицера. Эту дорогу Гринев выбирает сам, без советов отца, дядьки, генерала. Внутренне он согласен с Савельичем: сколько может беглый казак проявлять благородство к военному противнику? Но в опасный путь его гонит желание отстоять возлюбленную. Дальнейший разговор Гринева и его несостоявшегося посаженого отца идет о судьбе каждого, о единственно возможной жизненной дороге. Уже здесь главарь бунтовщиков чувствует свое поражение. Он признается Петру: «Улица моя тесна; воли мне мало». Гринев же в очередной раз провозглашает свои жизненные идеалы, в которых слышится голос автора: «Но жить убийством и разбоем, значит, по мне, клевать мертвечину».
Отъезд Пугачева в кибитке в Берду (глава «Сирота») знаменует прощание казака с Гриневым. Их дороги полностью расходятся. Тогда же Маша и Петруша «навек оставили Белогорскую крепость». Этот отъезд символизирует как расставание с Маши с родными местами, удаление от мест, породивших трагические воспоминания, так и путь Петра к Дому, возможность его возлюбленной быть принятой Гриневыми.

Еще одно осмысление темы пути в романе связано с путешествием Маши в Царское Село, которое та совершает ради встречи с государыней.
Дорога Маши - вера в торжество справедливости, исполнение желания изменить судьбу, отстоять не только свободу любимого, но и его офицерскую и дворянскую честь. Знаменателен конец путешествия Марьи Ивановны, которая «не полюбопытствовав взглянуть на Петербург, обратно поехала в деревню...» Это объясняется не столько спешкой героини, сколько нежеланием приобщиться к столичной жизни. Если в начале романа Петруша горевал, что его путь лежит в забытые богом места, дочь капитана Миронова спешит в деревню. Туда же стремится и «русская душою» Татьяна Ларина, там же находит себя автор, если вспомнить его лирические произведения и лирические отступления в «Онегине».
Итак, дорога проверяет пушкинских героев на жизнестойкость, навевает размышления о смысле жизни и своем месте в ней. Дорога дарит неожиданные встречи и намечает резкие перемены в судьбе.

Глава 3. Мотив дороги в романе «Герой нашего времени».

Очень широко тема дороги раскрывается в романе "Герой нашего времени". В нём каждая повесть начинается с нового места, в которое отправляется Печорин по велению вышестоящих лиц. Ведь роман замышлялся как путевые записки Печорина. На протяжении всех повестей прослеживается дорога. Это и есть жизненный путь офицера-путешественника, который ищет свое место в жизни. Через записки Печорина автор повествует нам об интереснейших историях, в которые попадает главный герой. влияет на судьбу других людей, как он анализирует свои поступки и действия, и чем в итоге заканчивается каждая история, очень интересно читателям. И мы как будто тоже перемещаемся из одного места в другое, переживаем вместе с главным героем события романа.

Лермонтовский герой Григорий Александрович Печорин едет на перекладных из Тифлиса через Кайшаурскую долину по дороге, "по обеим сторонам которой торчали голые, чёрные камни; кой-где из-под снега выглядывали кустарники, но ни один сухой листок нее шевелился, и весело было слышать среди этого мёртвого сна природы фырканье усталой, почтовой тройки и нервное побрякивание русского колокольчика". Опасность горных дрог, их непредсказуемость автор неоднократно описывает в главе "Бэла". Путники с трудом передвигались, "лошади падали; налево зияла глубокая расселина", "снег проваливался под ногами". Каменистые, извилистые, они то пересекались неглубокими оврагами, то быстрыми шумными ручейками.

Глава «Бэла» начинается со строк «Я ехал на перекладных из Тифлиса». Во время путешествия по горным тропам рассказчик знакомится с Максимом Максимычем, который рассказывает ему историю о своем приятеле Печорине и черкесской княжне Бэле. Именно потому, что этот роман о военных, которые служат на Кавказе и кочуют с места на место, автор делает историю о Бэле как рассказ в рассказе. Ведь только путешественники, которые живут далеко от дома, могут так просто познакомиться друг с другом, помочь в непростой ситуации, и быть откровенным с новым знакомым. Открыть ему свои тайны и рассказать об историях и приключениях, которые увидал за свою жизнь. Так откровенно и без сожалений они рассказывают про свою жизнь, наверное, потому что возможно больше и никогда не встретятся со своим собеседником. Разъедутся по разным краям, и каждый будет хранить ту увлекательную историю, которую ему когда-то рассказал старый знакомый. Но не успевает рассказать историю о: им снова пора в путь. И вот из-за плохих погодных условий приходится не сладко во время дороги: « Нам должно было спускаться верст пять по обледеневшим скалам и топкому снегу, чтоб достигнуть станции Коби. Лошади измучились, мы продрогли; метель гудела сильнее и сильнее, точно наша родимая, северная; только ее дикие напевы были печальнее, заунывнее». Русская дорога словно удерживает военных, не дает им расстаться, ведь история еще не рассказана. И поэтому им приходится остановиться еще на одну ночь.

Следом идет глава «Максим Максимыч». Там рассказчику и Максиму Максимычу удается увидеть Печорина, но тот не рад встречи со старым другом и отвергает его приятельское приветствие. Тогда и попадают записки Печорина в руки рассказчику. С этого момента начинается «Журнал Печорина». И теперь повествует уже главный герой романа.

Первые строки главы «Тамань» начинаются с впечатлений Печорина об этом городе: «Тамань – самый скверный городишко из всех приморских городов России. Я там чуть-чуть не умер с голода, да еще вдобавок меня хотели утопить». Офицер отзывается об новом месте очень скверно и дурно. Ведь в дороге происходит много различных ситуаций, и не всегда от них остается хорошее впечатление. В Тамани Печорину приходится остановиться на ночлег. И там он попадает в неприятную ситуацию, в которую ему и не следовало лезть. Но это всего лишь еще одна часть пути, пройденная Печориным. Он разрушил чужие судьбы и поехал дальше. Так он оставлял эти места без сожаленья и утрат: «Да и какое мне дело до радостей и бедствий человеческих, мне, странствующему офицеру…». Печорин понимал, что больше никогда не вернется сюда.

Далее герой попадает в Пятигорск в высшее общество. Там он встречает свою давнюю любовь Веру. Но из-за своего неудержимого характера, он снова впутывается в чужие судьбы. Вера больше не могла ждать его и решила уехать от него навсегда. Когда об этом узнал Печорин, он бросился в погоню за своей любовью: «Я как безумный выскочил на крыльцо, прыгнул на своего Черкеса, …и пустился во весь дух… Я беспощадно погонял измученного коня, который храпя и весь в пене, мчал меня по каменистой дороге». Бросая все, Печорин гнался за лучшей жизнью. Он думал, что с ней обретет свое счастье. Но и тут дорога его прерывается: лошадь не смогла выдержать такой бешеной скорости, Печорин сбил ее с ног. Таким образом, Печорин на протяжении всего романа, путешествуя, искал свое место в жизни, но так и не нашел. Всю свою жизнь он был в дороге, побывал в разных местах, но так и нигде не нашел своего родного мета.

Печорин, метко названный "младшим братом Онегина", не только путешествует, (судьба заносит этого аристократа то в Петербург, то в Кисловодск, то в казачью станицу, то в "скверный городишко" Тамань, то даже в Персию), но и умирает в дороге, "возвращаясь из Персии". Вот Печорин возвращается по пустынной дороге домой в главе "Фаталист". Какие же думы одолевают ум его? «В напрасной борьбе истощился и жар души, и постоянство воли, необходимое для действительной жизни; я вступился в эту жизнь, пережив её уже мысленно, и мне стало скучно и гадко, как тому, кто читает дурное подражание давно уже известной книге». И эти горькие признания Печорина звучат не один раз! Он называет своё поколение "жалкими потомками", не способными к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного счастья. Чувство тоски, одиночества – постоянные спутники его жизни.

В главе "Тамань" Печорин сравнивает себя с матросом, рождённым на палубе разбойничьего брига. Он скучает. Целыми днями он ходит по прибрежному песку, вслушивается в рокот набегающих волн и всматривается вдаль. Чего же он ждёт? Чего ищут его глаза? … Не мелькнёт ли… желанный парус, ровным бегом, приближающийся к пустынной пристани… Но для Печорина эта мечта не сбылась: не появился парус и не умчал его в другую жизнь, другим берегам.

Скучающим он нарисован в главе "Бэла", и только когда путешественники поднялись на вершину Гуд-горы, герой очарован серебряными нитями рек, он как ребёнок наблюдает за скользящим по воде голубоватым туманом, румяным блеском, которым весело горят снега на гребнях гор. Когда Печорин едет на место действия повести "Княжна Мэри", его охватывает перед лицом опасности жажда жизни, любовь к природе. Но вот он едет обратно. Солнце казалось ему тусклым, на сердце был камень. Таким тяжёлым было его состояние. Бездомность, неприкаянность Печорина и бессмысленная смерть "где-то на пути в Персию" - вот тот духовный крах, к которому автор приводит своего героя, ибо не дано человеку права судить себя по иным законам, кроме общечеловеческих законов, ибо путь двойной нравственности и морали, путь вседозволенности бесплоден, это путь к духовному опустошению, духовной смерти.

В романе Лермонтова дорога предстает именно как лоскутный узор из разнообразных событий и впечатлений, которые могут относиться к разным периодам времени. Таким образом, в романе Лермонтова дорога выступает как смесь впечатлений, как место, где он нашел материал для своего произведения. Дорога, словно пестрый ковер, на котором мелькают судьбы людей и невозмутимые вершины гор: во время путешествия находят друг друга автор и сюжет его произведения, как находили поле для подвигов и славу герои древних легенд. И главный герой – безумно мчащийся по этой дороге жизни, но так и не нашедший достойного применения своим способностям и силам.

Глава 4. Мотив дороги в поэме «Мёртвые души»

Тема дороги не просто так занимает много места в творчестве Гоголя. Для автора наша жизнь – это постоянное движение. Может, мы и не замечаем этого, может нам кажется, что наша жизнь слишком размерена и в ней нет драйва и скорости. Но на самом деле мы несемся в потоке судьбы. Причем здесь говорится не только о бытовой жизни, но и внутреннем мире человека. Ведь каждый день мы познаем что-то новое, и это делает нас сильнее.

В поэме автор особое внимание уделяет дороге. На протяжении всего чтения мы следим за путешествием главного героя Чичикова. Он объезжает всех помещиков для того, чтобы скупить как можно больше мертвых душ. В то время крепостных называли душами. Они полностью принадлежали своим хозяевам. Чем больше у помещика было душ, тем выше был его статус в обществе. Кроме того, крепостных, как всякое имущество, можно было отдать в качестве залога и получить деньги. Вот Чичиков и решил провернуть такую аферу.

В поэме "Мертвые души" образ дороги возникает с первых строк; можно сказать, что он стоит у её начала. "В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка…" и т. д. Образом дороги поэма и завершается; дорога – буквально одно из последних слов текста: «Русь, куда ж несёшься ты, дай ответ?... Летит мимо всё, что ни есть на земли, и косясь постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства".

Но какое огромное различие между первым и последним образом дороги! В начале поэмы это дорога одного определённого персонажа – Павла Ивановича Чичикова. В конце – это дорога целого государства, России, и даже больше, дорога всего человечества, на которой Россия обгоняет "другие народы".

В начале поэмы – это вполне конкретная дорога, по которой тащится вполне конкретная бричка, с хозяином и двумя его крепостными, кучером Селифаном и лакеем Петрушкой, запряжённая лошадьми, которых мы также представляем себе вполне конкретно: и коренного гнедого, и обоих пристяжных коней чубарого и каурого, по прозвищу Заседатель. В конце же поэмы представить себе дорогу конкретно довольно трудно: это образ метафорический, иносказательный, олицетворяющий постепенный ход всей человеческой истории. Эти два значения, как две крайние вехи. Между ними располагаются множество других значений – и прямых и метаморфических, образуя сложный и единый гоголевский образ дороги. Переход одного значения в другое – конкретного в метафорическое – чаще всего происходит незаметно. Вот отец Чичикова везёт мальчика в город: пегая лошадка, известная у лошадиных барышников под именем Сороки, день – другой бредёт по российским весям, въезжает в городскую улицу… отец, определив мальчика в городское училище, "на другой же день выбрался на дорогу" - домой. Чичиков начинает свою самостоятельную жизнь. "…при всём том трудна была его дорога", - замечает повествователь. Одно значение образа – вполне конкретное, "вещественное" незаметно сменяется другим, метафорическим (дорога как жизненный путь). Но порою такая смена происходит подчёркнуто резко, неожиданно. Встречаются и более сложные случаи, когда смена различных образов значений происходит то постепенно, то резко, внезапно. Чичиков уезжает из города NN. "И опять по обеим сторонам столбового пути пошла вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни с самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином…пешеход в потёртых лаптях, плетущийся за 800 верст, городишки выстроенные живьем…" и т. д. Потом следует знаменитое обращение автора к Руси:"Русь! Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу…"

Переход от конкретного к общему по-прежнему ещё плавный почти незаметный. Дорога, по которой едет Чичиков, бесконечно удлиняясь, рождает мысль о всей Руси. Потом этот монолог в свою очередь перебивается другим планом. Вспомним окончание монолога и те строки, которые в него вклиниваются, его перебивают. "…И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!

Держи, держи, дурак! – кричал Чичиков Селифану.

Вот я тебя палашом! – кричал скакавший навстречу фельдъегерь с усами в аршин. – Не видишь, леший дери твою душу: казённый экипаж! – И, как признак, исчезнула с громом и пылью тройка.

Какое странное, и манящее, и несущее, и чудесное в слове: дорога! И как чудна она сама, эта дорога: ясный день, осенние листья, холодный воздух… покрепче в дорожную шинель, шапку на уши, тесней и уютней прижмешься к углу!"

Образ дороги у Гоголя приобретает далее метафорический смысл. Он равнозначен жизненному пути человека. Ведь прожив жизнь, человек становится иным. Он расстаётся с мечтами и обольщениями юности, платит за жизненный опыт лучшими своими надеждами. В одной из сохранившихся глав второго тома поэмы Чичиков говорит о себе: "Покривил, не спорю, покривил. Что ж делать? Но ведь покривил только тогда, когда увидел, что прямой дорогой не возьмёшь и что косой дорогой больше напрямик». Прямая дорога… Кривая дорога… Это тоже характерно гоголевские понятия. Гоголевский поворот в решении образа дороги говорит всё о том же – об усилении этического момента. Ведь "прямая" или "косая дорога" - это тоже образы метафорические. В одном случае подразумевается "честная жизнь" - по совести, по долгу; в другом – жизнь нечестная, подчинённая корыстным интересам.

Интересный момент мы можем наблюдать, когда Чичиков уезжает от Коробочки. Он просит ее указать путь к большой дороге. «Как бы это сделать? - отвечала хозяйка. - Рассказать-то мудрено, поворотов много…» Здесь автор говорит не о простом вопросе, когда прохожий спрашивает путь. Это символический жест, которым автор пытается заставить нас задуматься над большой дорогой жизни. Гоголь сам отвечает на вопрос. Он говорит, что добраться до этой дороги очень сложно, ведь на пути ожидает очень много препятствий, которые мы должны пройти. Именно поэтому автор выступает в роли провожатого, который ведет своего героя по этому сложному пути. Так Гоголь вводит в свой художественный образ важнейшие моральные координаты, с помощью которых он будет соотносить действительный и идеальный, желаемый путь персонажа.

В предпоследней главе "Мертвых душ" читаем: "Много совершилось в мире заблуждений, которых бы, казалось, теперь не сделал и ребёнок. Какие искривлённые, глухие, узкие, непроходимые, заносящие далеко в сторону дороги избирало человечество, стремясь достигнуть вечной истины, тогда как перед ним весь был открыт прямой путь… И сколько раз уж наведённые нисходившим с небес смыслом, они и тут умели отшатнуться и сбиться в сторону, умели среди бела дня попасть вновь в непроходимые захолустья, умели напустить вновь слепой туман друг другу в очи и, влачась вслед за болотными огнями, умели – таки добраться до пропасти, чтобы потом с ужасом спросить друг друга: "Где выход, где дорога?". Какая вдохновенная, яркая речь! Какая горькая, едкая ирония! Как она выстрадана писателем – за нею угадываются многолетние размышления над книгой истории, выношенный личный опыт.

Более важной темы трудно себе представить, ведь речь идёт об "уклонении истины" не одного человека, но всего человечества. И подразумеваются не только ошибки в мышлении, но извращения в исторических судьбах, во всём строе человеческих отношений. Но, с другой стороны, из чего слагалось это общее уклонение от прямой дороги истории, как не из уклонений конкретных, определённых людей?

Образ дороги бесконечно расширяет диапазон поэмы – до произведения о судьбе всего народа, всего человечества.

Заключение

Таким образом, рассмотрев мотив дороги в некоторых произведениях, и, мы увидели, что эта тема многогранна, интересна и многозначна. В самом значении слова «дорога» два смысла: конкретной дороги, соединяющей какие-либо места, и жизненного пути человека и целой страны. Тема дороги помогает авторам ярче показать перепитии судеб героев, высказать своё отношение к судьбе отдельного человека и всего общества в целом, высказать пророческие опасения об историческом пути поколений, нации.

Анализ произведений русской классики позволил выделить в них мотив пути как один из элементов поэтики разных авторов. Современная поэзия и проза, безусловно, восприняли эту традицию. Человек XXI века все время спешит - к этому побуждают и фантастический ритм жизни, и честолюбивые мечты, и желание найти свой единственно правильный жизненный путь. Дорога, уходящая в неизведанную даль, стала символом исканий человека и человечества. Это обусловило изображение пути как важного элемента композиции и содержания разных литературных произведений. Философское звучание мотива дороги способствует раскрытию идейного содержания произведений. Дорога является художественным образом и сюжетообразующим компонентом. Немыслима дорога без странников, для которых она становится смыслом жизни, стимулом к развитию личности. Итак, дорога - это художественный образ и сюжетообразующий компонент. Дорога - это источник перемен, жизни и подспорье в трудную минуту. Дорога - это и способность к творчеству, и способность к познанию истинного пути человека и всего человечества, и надежда на то, что такой путь удастся найти современникам.

Думается, что исследование мотива дороги в произведениях писателей и поэтов 20 века могло бы стать темой другой исследовательской работы, в которой можно было бы поразмышлять над страницами произведений А. Блока, С. Есенина, М. Булгакова, А. Платонова…

Cписок литературы

1. «Мёртвые души». М.: Художественная литература, 1969.

2.Лермонтов сочинений в четырёх томах. М.: Художественная литература, 1964.

3.Пушкин собрание сочинений в десяти томах. М.: Наука, 1964.

4. Лермонтов. Исследования и находки. 3-е издание. Москва 1964г.

5.Бочаров Пушкина. Москва 1974г.

6.Гуковский и проблемы реалистического стиля. М.,1957
7.Гуковский и русские романтики. - М., 1965
8.Лахостский Сергеевич Пушкин. Биография. Пособие для
учащихся-М.-Л.: «Просвещение», 1964

9.Макогоненко в 1830-е годы (). Л.: Худож. лит., 1974.
10. Летопись жизни и творчества Лермонтова. Москва 1964г.

11.Машинский мир. 2-е издание. 1979г.

12. С Поэзия и судьба. Над страницами духовной биографии Пушкина. - М.: Сов. Писатель, 1987
13.Рождественский Пушкина - Л.: Государственное издательство детской литературы министерства просвещения РСФСР, 1962
14.Скатов гений. - М.: Современник, 1987
15. Слинина цикл Пушкина «Стихи, сочиненные во время путешествия (1829 год)» // Сб. Пушкинский сборник, ЛГУ, 1977.

16.Слонимский Пушкина-М.: Государственное издательство